Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

от поверхности вместо льда одевалась в возбуждённую пыль. Напротив Бритца пыль сгустилась, и на мостике от пола до самого потолка проступило лицо. Сверкающее и прекрасное. В отличие от незрелого шамахтона Урьюи, Зимара разместила все черты на своих местах. На её оскал было больно смотреть невооружённым взглядом.

— Ты прервал Игру. Ты не выиграл.

— Проиграли все, — немедля возразил Кайнорт.

Я полагала, раньше он говорил с ней иначе. Потому что брови Нахеля взлетели под потолок. Впрочем, теперь судьба шамахтона выглядела не завиднее нашей, и Кай покончил с тоном заискивающего доктора. Зимара не менялась в лице. Она ждала объяснений. Резкость Бритца сработала, в противном случае нас всех уже задушили бы ледяные когти.

— Клуб и не предполагал выполнять условия проигрыша. Они тебя обманули, а ведь я предупреждал.

— На северном полюсе полным-полно людей, — кривилась Зимара. — Они роются, как паразиты. На орбите корабли. Они слепят меня лазерами. Ты не убил их всех. Ты бесполезен!

— Так выброси меня вон из своих пустынь.

Свет Зимары стал невыносим. Я слушала, зажмурившись, но не делала и шагу назад.

— Ты не покинешь планету, пока я в опасности, — упиралась Зимара. — Если ничего не предпримешь, я выжму вашу кровь из этого корабля.

Она ждала ответа минуты три. Как мне показалось, они растянулись на долгие годы абсолютного, загробного молчания. Я не видела лица Кая, менялось ли оно в буре мыслей, оставалось ли холодным в огне хтонической плазмы. Он сказал:

— Хорошо. Ты готова отдать две вещи?

— Отдать? Что?

— Мне — доверие. А Рейне — сердце.

— Отдать сердце врагу? Моему убийце? Никогда.

Зимара даже не представляла… Я задохнулась её словами. Они пробили мои лёгкие и рикошетили от ребра к ребру, разрывая грудину. Если бы мне дозволили говорить, я бы воскликнула: «Отдай и не пожалеешь!» Но говорил Кай.

— Тебе не добраться до Френа-Маньяны: там нет чёрного озера поблизости. Зимара, здесь ты самая могущественная, но твоя сила ограничена этой планетой. А люди давно покорили планеты. Им уже ничего не стоит зажигать и гасить звёзды. Будешь сопротивляться им — они погасят твоё солнце, и ты будешь медленно умирать. Впрочем, медленно в моих масштабах, а ты и моргнуть не успеешь, как ядро затвердеет, и пропадёт магнитное поле. Послушай, я отдам победу «Закрытому клубу для тех, кто». Они заберут выигрыш, и тогда я убью всех: всех, кто знает о твоих алмазах. И никто тебя больше не потревожит. И никто не потревожит нас.

— Если люди действительно так коварны, как ты говоришь, почему я должна тебе верить?

— Потому что, когда они проглотят твой мир, они разрушат мой. Зимара, ты не меня держишь. Ты держишься за меня, потому что у тебя только я и остался. У тебя — только я, а у меня на тебя одна надежда.

Она думала. За эту минуту где-то вспыхнул миллиард новых звёзд и сгорели планеты, которым не было числа, где-то родилась новая жизнь, а где-то погибла. Зимара была песчинкой в мире множественных вселенных и, пожалуй, впервые ей об этом так безжалостно напомнили.

— Этот корабль останется здесь до тех пор, пока всё не будет кончено, — условилась она.

— Согласен.

— Так ты что же, знаешь, где моё сердце, вероломный и лживый Кай?

— Знаю. И ещё. — Бритц шагнул ближе и столкнулся нос к носу с сияющей пылью. — Ты не могла бы растопить немного игльда, заморозить его снова и сотворить одну вещицу? Точнее, много одинаковых вещиц.

— Полагаю, это один из тех бессмысленных человеческих вопросов, что не требуют ответа. Я даю тебе на всё три оборота вокруг оси.

Когда плазма рассеялась, я поняла, что вцепилась в переборку мостика так сильно, что глубоко порезала ладонь. Бритц обернулся, бледный, с прокушенной губой, воспалёнными глазами и пятнами на скулах. Он подошёл и приложил мою ладонь к своим губам. Взгляд избегал моего. Ресницы закрутились и сплавились от жара Зимары.

— Ты что задумал? Как только фалайны заполучат сердце Зимары, они убьют императора! — воскликнул Нахель.

— Я решил, что его величество — та жертва, на которую я готов пойти.

Язык не повернулся его упрекать. Только не теперь. Сто лет назад Железный Аспид уничтожил его планету и семью. Позже на пару с императором они проделали невозможное ради Браны и в конце концов расстались по-хорошему, но если теперь гибель андроида спасла бы имперские галактики и Урьюи… Я поняла:

— Ты хочешь собрать всех заговорщиков в одном месте.

— Во Френа-Маньяне. Да, они соберутся там лишь по одному поводу. А именно здесь, в Клубе, — только если алмазы получит Рейне Ктырь.

Сколько я ни крутила его план в голове, любая его грань сверкала трещиной. Кайнорт поцеловал мои глаза:

— Эмбер, не смотри на меня так.

— Как?

— Как на труп. Вот, — он снял часы, которые подарил ему Зеппе, и отдал мне. — Это чтобы тебе было чем заняться три дня, пока меня нет. Они отстают. Или спешат. Не знаю. Сделай что-нибудь.

— Э, нет, я тоже должна пойти. Ты же отдашь мне алмазы по праву выигрыша, и…

— Ты останешься. Нахель тоже.

— Ты что! — воскликнул Пшолл.

— Я же не могу оставить вас без пилота в двух километрах от земли. А наш карманный победитель — в подсобке с кляпом во рту.

— Полосатая Стерва? — удивилась я. — Она же не играла.

— Ктырь не будет против маленькой махинации, если она в его пользу. А его партнёры вряд ли вникали в состав команды. В воланере Йолы было четыре человека, и никто не удивится, если пятой я представлю Альду Хокс.

Хотелось бесноваться и стучать ему по голове, пока не уступит. Но Кай был прав: пока всё не закончится, моё место рядом с Миашем и Юфи. Я так привыкла быть сама по себе и рисковать только своей шкурой, что тоска схватила меня за горло. От беспомощности я разрыдалась, но, почувствовав, что Кая трясёт сильнее от моих слёз, наскоро смахнула их и подняла голову. Я всегда знала, когда остановиться.

— Лети. Я буду ждать. Так где же сердце Зимары?

— В кряже Тылтырдым. Он тянется через весь экватор, и внутри прячется древний коллайдер. Он заброшен и тысячу лет продолжал работать сам по себе. Выделял странную материю,