Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Когда специальная комиссия разбиралась в подробностях деятельности генерала Немирова, Шапошникова допустили до архивов и он узнал очень многое. Какие-то случайные люди были безжалостно истреблены, зачастую вместе с семьями, производились диверсии на различных производствах, из-за чего погибали случайные рабочие — и всё это задолго до начала войны…

Для себя он решил, что будет относиться к персоне Аркадия Петровича Немирова как к выдающемуся военному гению, ушедшему в политику.

«Политика меняет людей», — пришёл Шапошников к выводу. — «Лучшие офицеры, люди чести, порой вынуждены марать руки и совершать ужасные вещи».

Поэтому он и не хотел влезать в это всё. Ведь и ему, несомненно, придётся мыслить «государственными масштабами». Но это уже после войны.

«Познань», — вернулся он к первым страницам рапорта.

После взятия Познани, Западному фронту откроется дорога на Франкфурт-на-Одере. Это очередной «фестунг», который никак не обойти.

«Двести сорок километров до Берлина», — подсчитал Борис Михайлович. — «До Франкфурта сто шестьдесят километров и восемьдесят до Берлина».

В мирное время, на легковой машине, можно не спеша доехать часа за три, а в военное время этот же путь может занять недели и месяцы…

Вошёл капитан-связист.

— Товарищ генерал армии, разрешите обратиться! — козырнул он.

Все офицеры генштаба обратили на него свои взоры.

— Разрешаю, — кивнул Шапошников. — Вольно.

— Командующий Балканского фронта, генерал-полковник Баграмян докладывает: болгарская армия массово сдаётся в плен! — доложил связист. — Генерал-лейтенант болгарской армии Иван Крыстев Маринов прибыл в штаб 22-й танковой армии с белым флагом и делегацией.

— Хм… — задумчиво хмыкнул Борис Михайлович. — Интересно…

Результат закономерный, но он ожидал, что болгары дождутся хотя бы подхода Красной Армии к Софии. Вероятно, они сочли нынешнее положение дел на фронте катастрофическим, хотя это было не так, поэтому решили не откладывать неизбежное.

— Ладно, — кивнул Шапошников.

Он отложит написание рапорта товарищу Сталину, который попросил актуальные данные о ходе операции «Фрунзе». Иосифу Виссарионовичу, по-видимому, просто хочется быть в курсе общей ситуации.

«Нужно будет включить в рапорт капитуляцию Болгарии», — подумал Шапошников. — «Он, наверное, скоро и сам узнает, но нужно предоставить подробную статистику».

*17 октября 1940 года*

— … нет, придётся задержаться, — вздохнул Аркадий. — Прошу прощения, дорогая. Нет, я не голоден, никого присылать не нужно. В худшем случае, в столовой чем-нибудь подкреплюсь. Да Болгария капитулирует, поэтому я просто не могу закончить рабочий день и вернуться домой. Нет, не на несколько дней, нет, не «как обычно». И что за тон? Я, вообще-то, кое-где и кое-кем уважаемый человек! Ха-ха! Завтра — обещаю. Да. Всё, люблю тебя и целую. Сашку с Володькой поцелуй от меня. Пока.

Он положил трубку и посмотрел на ожидающего его Эйтингтона.

— Всё прошло хорошо? — спросил Аркадий.

— Не особо, — покачал головой Наум Исаакович. — Болгары среагировали на опережение — они капитулируют от имени царя, а не от имени коммунистического подполья.

— Мы такого позволить не можем, — вздохнул Немиров. — Придётся решать это в ходе оккупации Болгарии. Никаких царей и прочих аристократишек. А также никаких буржуазных правительств — Болгария должна стать советской. И эти ублюдки не должны уйти безнаказанными.

— Понимаю, товарищ генерал-полковник, — кивнул председатель КГБ. — Механизмы отработаны — не первый день замужем.

— Кстати, где тот «американец»? — поинтересовался Аркадий. — Это ведь он наследил в Бразилии?

— Да, это был он, — вздохнул Эйтингтон. — После акции ушёл из нашего поля зрения.

— Почему, когда происходит что-то нехорошее, мы всегда видим его след? — спросил Аркадий. — Как так?

— Его привлекает запах денег, — пожал плечами Наум.

— С Франко — это было личное… — произнёс Немиров. — А в Бразилии… А как Чебышев вообще на него вышел?

— Это больше не одиночный наёмный убийца, — ответил Эйтингтон. — У него есть подкормленные люди, доводящие до сведения интересантов перечень его услуг.

— Как бы в этот перечень мы не попали… — вздохнул Аркадий.

— Товарищ генерал-полковник, — расстроенно протянул Эйтингтон. — У нас безопасность на высшем уровне. Но если надо, можем его…

— Нет, — покачал головой Немиров. — Выйди на него и предложи самую тяжёлую работу в его жизни. В тропиках он уже был — возможно, ему понравится в Индии.

— А разве мы не собирались продолжать использовать Бонда? — нахмурил брови Наум.

— Дай «американцу» деньги, пусть поживёт в Индокитае, — сказал Немиров. — Акклиматизацию пройдёт, наладит контакты с местными, пообвыкнется в местных реалиях. А там видно будет, как себя поведёт Ежов — если захочет сотрудничать, то «американец» просто поедет домой.

Примечания:

1 — Армия вне политики — это очень удобный лозунг, с помощью которого обосновывается необходимость армии быть аполитичной и пассивной в общественной жизни. Идея в том, что вы, солдатня, не разбираетесь ни в чём, поэтому доверьте это сложное дело разбирающимся людям. Типа, пусть штыки будут остры, но не думают, куда их втыкают. Этот лозунг призывает к тому, чтобы армия не участвовала нигде и ни в чём, отдав простой народ на безнаказанное разграбление правящему классу — вся идея в этом. И это очень красивый лозунг, неоднократно выраженный разными людьми — проблема, которую он затрагивает, беспокоила Ханса фон Секта, царских генералов, американских генералов и многих других. «Армия вне политики» выгодна для правящего класса, потому что полностью подчиняет её ему. Но проблема в том, что солдаты и офицеры — это не роботы, а живые люди, и они живут в человеческом обществе, у них есть семьи, родители, братья и сёстры, друзья. И если правящий класс каким-то образом воздействует на всех этих людей, например, последовательным ухудшением их жизни, у этих солдат и офицеров могут возникнуть некоторые вопросы, на которые у правящего класса есть только уже набивший оскомину ответ — армия вне политики. В СССР армия была в политике и ещё как, но лишь до середины 50-х годов, когда во внутренней политике Союза наметились нездоровые изменения. Собственно, к 90-му году Советская Армия окончательно разложилась, а затем и вовсе развалилась, это было закономерной частью процесса реставрации капитализма, а потом вновь появились все эти умные дяди, начавшие заявлять солдатам и офицерам новорожденных армий, что «мы теперь вне политики», а «быть в политике» — это фу, это зашквар.

Глава двадцать первая

Перл-Камрань