Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

корона мешает мне заниматься тем, в чём я на самом деле хорош. Я считал медицину призванием только потому, что владел лечебной диастимагией. И только потеряв её, обнаружил, что могу делать всё то же самое, просто используя технологии Ибриона и Цараврии. Оказалось, ничто не отнимет у меня любимого дела. Не только корона, даже смерть. А вот Бюро ЧИЗ научило меня, что для императора безопаснее побыть иногда нематериальным. И мне правда нравится быть конвисферой. Это как новая ступень эволюции искинов, да и, собственно, людей, и я не хочу обратно. Просто подожди ещё неделю. Всё будет хорошо.

— Семь целых четырнадцать сотых дня, плюс-минус две сотые, — милостиво согласилась Самина, — и ты или забираешься в меня, или в электромеханическое тело с бантиком.

* * *

Неделю спустя

Отправляясь на Ибрион, мы не знали, получилось у Круса вернуть императора в сознание, или просто вышел срок, и Самина сдержала слово. Полгода от богомола не приходило вестей по делу: работа с темпоральным кристаллом была страшно засекречена.

— А вдруг, — бормотал Нахель, заводя гломериду на посадку через неделю после вылета, — Железный Аспид очнулся, свихнулся, захватил там всех и телеграфирует старым врагам, чтобы от них избавиться?

— Слушай, катастрофических предчувствий у нас и без тебя уже по это самое, — возмутилась Пенелопа.

— Мне бы ваши катастрофы. Вот я на этот раз оставил Чивойта с Бубонной, а не у матушки. Так мне, может, сильнее вас охота, чтобы здесь всё прошло гладко.

Мы везли сапфировый бокс с алмазами на Ибрион, а не прямиком на Цараврию. На научный спутник можно было попасть только из столицы, в наноуглеродном портале нимбулупа, в капсулах которого не укачивало только двоечников, конвисфер да роботов. Вокруг Ибриона сверкали кольца из облаков алмазной крошки. Они были разной плотности и конфигурации, то сгущались, то рассеивались. Это была система экранирования, отражавшая всё на свете: солнечный ветер, метеориты, прослушку. Она же рассеивала мелкий орбитальный мусор и растирала в порошок любые торпеды, хоть с термоядерной, хоть с бактериальной начинкой. И в небе всегда можно было найти слабую радугу в солнечный день, а то и не одну.

Нас с Пенелопой встретили в терминале космопорта и сразу предложили пройти в капсулу нимбулупа.

— А это вам придётся сдать в багаж, — андроид с фиолетовыми глазами показал на сапфировый бокс. — Он поедет грузовой капсулой.

Я напряглась. Спрашивать, как часто у ибрионцев терялся багаж, было неприлично. Пока я мялась, это сделала за меня Пенелопа.

— Потери в пределах статистической погрешности, — нисколько не успокоил нас андроид, заталкивая нашего Кая в какую-то трубу с чемоданами. — Не волнуйтесь, её величество присвоила этому рейсу высший приоритет безопасности и распорядилась доставить бокс под охраной в центр высокотехнологичной медицины. Да, и вот ещё что.

Он высыпал нам полную горсть красных бусин.

— Карминель. Чтобы не мутило в дороге, только это и помогает. Настоящая карминская карамель, там недавно запустили фабрики.

Дорога в нимбулупе заняла ровно одну песню, и все четыре минуты я смотрела, как карминель катается на ладони вокруг моего бриллиантового маркиза и отражается в его гранях.

На Цараврии было дождливо, хмуро и… гениально. По совету голограмм-указателей, которые летели за гостями, я нашла вендинговый автомат и выбрала два зонтика в виде золотистых нимбов. Зонтики, отклонявшие дождевые капли, гостям империи полагались бесплатно. Обрадовавшись, Пенелопа с восторгом купила в том же автомате одноразовый триниджет на автопилоте. Она так удивилась, что автомобилем здесь обзавестись легче, чем пакетом чипсов, что тотчас разорилась ещё на один. После поездки одноразовые триниджеты превращались в безделушки вроде брелоков или открыток и оставались милыми сувенирами. Всё на Ибрионе и Цараврии казалось очень далёким от привычного мира. Пока мы ждали провожатых, я подумала, что, если ничего не получится, то мы с детьми, пожалуй, переберёмся на Цараврию насовсем. Если позволят их величества. Потому что в одонате без Кая мне нечего было делать, кроме как целыми днями дышать на пыльное зеркало.

Центр высокотехнологичной медицины был фантастически нереален, как мираж в тумане, и напоминал спираль ДНК. Помещения-нуклеотиды делились на подвижные и статичные. Те, что поменьше, перемещались вверх-вниз по спирали, таким образом личные кабинеты представляли из себя и комнату, и лифт. Минипортов было так много, что здание снаружи напоминало праздничную гирлянду. Нас куда-то провожали, перевозили, переносили, переводили и наконец доставили на самый верх.

— Пенни, вы здесь! — Крус появился из лужицы минипорта.

Он был в тех же мешках из-под трюквы, в которых мы оставили его полгода назад. И отрастил такую бороду, что в её рыжей проволоке могли свить гнёзда две-три снырковки. Я смущённо отвернулась и отошла к смотровой площадке, чтобы Крус с Пенелопой от души поздоровались. А сама разглядывала тёмный нуклеотид, который поднимался вверх по спирали и заворачивал точно к нашей башне.

— Крус, так значит, у вас получилось? — спросила я, провожая взглядом лифт, потому что Пенелопа от радости позабыла, зачем мы здесь, и ворковала про сына и про всё на свете, кроме, собственно, дела.

Но чего я не ожидала, так это того, что тёмный нуклеотид остановится прямо перед моим носом, а из его боковой стены через стекло шагнёт антрацитовый столб с зелёными фонарями.

— Нет, и я приказал откусить ему голову, — сказал Эйден, мягко выуживая мою кисть у себя из желудка. Пальцы у него были на ощупь самые обыкновенные, по-человечески тёплые, а в районе солнечного сплетения затягивалась голографическая прореха.

Мы с Пенелопой нырнули в испуганный книксен. Рука, только что пронзившая конвисферу, горела от стыда. Я разглядывала её изумлённо, как будто она побывала в другом измерении. Эйден по-прежнему был непристойно хорош собой. И максимально собран, не то что полгода назад. Взгляд кололся, как изумрудная ёлка. Виртуальная копия темпорального кристалла светилась на воротнике конвисферы там, где на реальной одежде раньше горел настоящий алмаз. Значит, теперь император был сам себе хозяин. Следом за Эйденом, воспользовавшись нормальной дверью, из лифта вышла Самина. Безупречная, как при первой нашей встрече, но глаза хулигански сверкали, а губы очаровательно припухли. Крус вежливо кашлянул:

— Ваше величество, прямо сейчас начнём или позже?

— Да, — ответил Эйден и тут же поправился:

— То есть прямо сейчас. Крус, ты не отчалишь домой, пока не поправишь мне этот баг с ответами на альтернативные вопросы.

— Это точно не мой баг, это Ри.

— А Ри говорит,