Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

Пока Романов все это излагал, я задумался вот над чем. Формально, с точки зрения закона, ни к Селянскому, ни к Купцову после его «химии», претензий не было. Но оба они явно были из тех, кого в советские времена осуждающе именовали выжигами, рвачами — то есть теми, кто всеми правдами и неправдами, без малейших моральных ограничений, гонится за выгодой. При одном условии: не попадаться. Иначе говоря, можно жульничать, мошенничать, присваивать чужое, внешне выглядя добропорядочным гражданином. По крайней мере, обычным… Ну и, кто бы спорил, именно из такого социального слоя и вербовать изменников! Самая благодатная среда. Но все-таки: одно дело химичить с барахлом, другое дело похищать человека и стрелять на поражение!.. Неужели настолько краток путь от мошенника до убийцы⁈

Так я и сказал вслух. Романов усмехнулся:

— Ну, в психологических тонкостях разбираться не буду, но думаю, что эти… граждане морально давно были на все готовы.

— Да уж, — вставил свои пять копеек и Богомилов, — этот резидент, он того… знаток человеческих душ. Подобрал контингент безошибочно! И здешних ухитрялся находить. Синяков, Румянцев… Надо же было к ним ключики подобрать!

— Да, — согласился полковник, — дело знает. Слушай, Петрович! А про эту самую… Горшенину ты что можешь сказать?

— Про Маринку-то?

— Ну да. Ты же тут каждого знаешь, сам еще тот знаток душ! Каждый житель, поди, у тебя под микроскопом!

Командир наш сознательно плеснул бальзама на самолюбие старого сексота. И попал в точку. Петр Петрович постарался быть невозмутимым, но я-то видел, как расцвело его моральное нутро.

— Гм-м!.. Что сказать? Она такая с норовом. С характером. Считает себя самой умной… Нет! Неудачно сказал. Не то, что самой умной…

Тут Петр Петрович сам состроил такой умняк на физии, что хоть шляпу перед ним снимай.

— М-м… Она как бы считает, что она выше среды, в которой живет. Ну, понятно: папаша такой культурный, она такая вся из себя, и вынуждена жить в этаком захолустье… Ну, язык у нее подвешен хорошо, это верно. Запорошить мозги умеет. В исполкоме ее не любят, но терпят… Вернее, в отделе недолюбливает, а председатель за нее двумя руками…

Он пояснил, что благодаря хорошо подвешенному языку и вообще коммуникабельности Горшенина действительно умеет организовать концерты и культмассовые мероприятия. Собственно, она одна это и делает и приносит в кассу района денег больше, чем весь остальной отдел культуры, даже больше, чем кинопрокатчики, у которых хлопот и затрат намного меньше: знай вози по клубам кинофильмы. Но с этой простой задачей они почему-то справляются с грехом пополам, а вот Марина со своей куда более сложной — куда эффективнее. Умея грамотно добывать информацию, Петр Петрович выяснил даже то, что председатель райисполкома поддерживает Марину не столько из-за ее успешной работы, сколько из-за прежних приятельских отношений с ее покойным отцом. Даже не очень понятно, с чего вдруг такая взаимная приязнь у чиновников сложилась, когда нынешний председатель тогда был рядовым сотрудником… То есть, не совсем рядовым, а начальником сельхозотдела, откуда потом и пошел на повышение. Тем не менее, даже без этого у председателя есть все основания Горшенину хвалить, и ее достижениями колоть глаза культотделу. Так что в отделе идет легкая подковерная грызня пока без особых последствий.

Выслушав Петра Петровича, я вмиг смекнул, как можно эти данные применить к практике. Но Романов был не дурнее меня: он тоже мигом сообразил, что к чему.

— Ага… — протянул он. — Значит, на эту педаль тоже можно поднажать!

Иными словами, если подать Марине сотрудничество с нами, с Комитетом, как моральную поддержку, то от нее можно добиться большего эффекта. В общем, разумно, и я увидел, что и Романову и Богомилову эта мысль понравилась. Лейтенант даже слегка заерзал на стуле, предчувствуя, видимо, какие-то психологические маневры в разговоре с Горшениной…

— Ладно, — произнес полковник подытоживающим тоном. — Суть ясна, засиживаться дальше нечего. Расходимся огородами, — он улыбнулся. — Сергеев, ты давай первым, а потом и мы по одному.

Так закончилось это совещание.

Назавтра и на меня и на весь взвод обрушилась куча всяких дел, главным среди которых стал ремонт вольеров — поздновато, пожалуй, надо было бы этим заняться раньше, а не на рубеже сентября-октября, но уж как вышло, так вышло. Провозились с этим почти весь световой день, и я совершенно не знал ничего о реализации вчерашних наших наметок. Но и не спешил, не нервничал, понимая, что без информации меня не оставят. И вот после ужина я увидел Богомилова.

— Сергеев! — сказал он приказным тоном. — Зайди ко мне минут через десять-пятнадцать.

— Есть!

— Чего это он? — спросил случившийся рядом Рамиль Рахматуллин.

— Да уточнить что-нибудь в документах, — сказал я. — Он там всякую запятую перепроверяет.

— Ты смотри-ка, — сказал Рамиль, — у меня что-то не помню, чтобы перепроверял!

— Ну у тебя, значит, все в порядке. А у меня еще в военкомате что-то напортачили, до сих пор разбираются.

Это объяснение моего коллегу совершенно удовлетворило, а я вскоре отправился в операционно-мобилизационный отдел.

Богомилов встретил меня многозначительной улыбкой:

— Ну, товарищ Сергеев, доложу я вам, этот день был очень продуктивным!..

Я тоже вежливо улыбнулся:

— Догадываюсь. С большим интересом готов послушать.

— Короче, так…

С утра, как договаривались, командир предоставил в распоряжение Богомилова УАЗик с водителем Гладковым, и лейтенант покатил в город. Гладков в дороге не упустил случая поныть на тему увольнения: ну когда, да когда… Так что Богомилову пришлось даже прикрикнуть.

— … Ну достал! Скулит и скулит. Я ему так и вломил: а ну хватит хныкать! Как баба. Как начальство решит, так и поедешь домой. И не хрен гундеть.

— А он чего?

— Обиделся. Но заткнулся. Что уже хорошо.

Несмотря на этот дембельский плач, все складывалось как нельзя лучше. В отделе культуры лейтенант застал Марину, бывшую в хорошем настроении — ей удалось залучить на гастроли какой-то музколлектив из областной филармонии, а это гарантированный успех. То есть чес по сельским клубам с приличными сборами. В деревнях как раз народ в состоянии передышки — урожай собран, зимние заботы еще не начались, аншлаги гарантированы. Горшенина, сколько можно понять, была особенно довольна тем, что в очередной раз утерла нос коллегам. Визит военного представителя пришелся в самую