Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Никуда вы этого подонка не заберете. Он задолжал…

Грудь мальчишки хрустнула под когтистой лапой. Вампир выдрал из нее сердце, фонтаном хлынула кровь. Мейвен содрогнулась – она даже не уловила движения Лоримера. Парень долю секунды смотрел на дыру в груди, а потом рухнул в грязь.

– Закушу на дорожку, – сказал Лоример.

Зубы у него уже удлинялись, превращаясь в клыки. Он с наслаждением вгрызся в дымящееся сердце и неспешно ушел в темноту, оставив Мейвен в одиночку разбираться с бесчувственным телом человека, который когда-то был богом.

Тиарнах погрузился в старый кошмар. Он опять переживал момент славы, но страдал, зная, что близок худший момент его жизни, а он не в силах ничего изменить.

Бог войны улыбнулся и пронзил мечом грудь старого мельника, наслаждаясь кровью, хлынувшей на руки. Он издал клич победы, воздев к небу покрытый кровью кулак, и его солдаты подхватили призыв. Мельник был последним из тех обитателей Мельницы Феноха, кто сражался против Кахалгилроев. Тиарнах восхищался мужеством старика, оказал ему честь умереть от руки самого бога. В знак почтения он заберет с собой его череп, сохранит в своем замке. Остальные жители той деревни – просто жалкие дворняжки и умрут как черви, утопленными в реке, а не с честью на поле битвы.

Кахалгилрои никогда не были крестьянами и не рылись в земле – они были воинами, налетчиками, спускавшимися с холмов, совершали набеги на деревни и города слабаков-южан, утоляя свои пристрастия к женщинам, мужчинам, мясу и элю. Жители Брода Феноха разумно платили дань товарами и скотом, но их соседи с водяной мельницы проявили неповиновение. Нужно было преподать им урок, пока остальных не заразил их пример.

Люди Тиарнаха взвыли от радости, обнаружив в мельничном погребе бочки, а когда их вскрыли, оказалось, что они полны не эля, а чужестранного бренди. Размалеванные деревенские шлюхи развлекали воинов, звуки пиршества, совокупления и крики мучений оглашали воздух всю ночь напролет. В предрассветный час кто-то бросил вызов богу, предложил в одиночку осушить бочку бренди. Тиарнах принял вызов, и поскольку был бессмертен и юн, преуспел. Но ценой потери памяти и сознания.

Огонь вывел его из пьяного забытья, сапоги уже тлели, пламя лизало грязную кожу. Тиарнах застонал и с трудом поднялся. В голове стучало и звенело. Дым струился сквозь половицы, деревянная лестница, ведущая вниз, превратилась в ад.

Мельница была охвачена пламенем. Снаружи кричали люди. Распахнув оконные ставни, он увидел, что горит вся деревня, все двери заблокированы снаружи, а внутри его люди зовут на помощь, задыхаясь в дыму. Еще больше воинов Кахалгилроя лежали мертвыми под одеялами – им перерезали горло, пока они спали, одурманенные спиртным. По деревне сновали солдаты в кольчугах, они уничтожили большинство соратников Тиарнаха прежде, чем те смогли дать им достойный отпор.

Отряд лучников возглавлял человек в доспехах из серебра и с эмблемой Королевства света на белом камзоле, забрало шлема было сделано в форме соколиного клюва. Он смеялся, и с ним вместе веселились размалеванные деревенские шлюхи, очищая свои ножи от крови людей рода Тиарнаха.

Бог войны зарычал и по скрипучему мельничному колесу ловко спустился на поле битвы.

– Я вас всех сейчас выпотрошу, как свиней! – крикнул он.

– Твои люди подохли от рук принца Сокола, – прокричал главарь. – И ты умрешь так же, язычник.

Тиарнаха ударила в грудь стрела, а другая глубоко вонзилась в бедро. Игнорируя их, он спрыгнул с колеса прямо на солдата, вдавив его шлем в землю так, что расплющился череп. Тиарнах подхватил выпавший меч и неожиданно пошатнулся. Его тошнило, а изнутри заполняла ужасающая пустота. Его сила утекала прочь, как из лопнувшего бурдюка.

Где-то там, далеко на севере, умирали семьи его воинов, его преданные сторонники.

– Неотесанные дикари, – сказал рыцарь. – Убивать их, пока ты спал, было до смешного легко. Я надеюсь, вы как следует насладились бренди из моих бочек, ведь оно для вас стало последним. А сейчас сир Маллеус, моя правая рука, сжигает вашу спрятанную деревню, а всех жителей предает мечу. Кахалгилроям, разбойникам и убийцам, приходит конец.

Тиарнах взревел и поднял меч. В его горло вонзилась стрела. Что за боль! Гибли веровавшие в него, и он опять становился смертным. Он качнулся назад и свалился в реку. Ему в рот хлынули кровь и вода, заглушили крик и потащили в водоворот.

Он очнулся с криком, выброшенный на берег на много лиг ниже по течению. Он был жив и цел, раны исцелились остатками божественной силы. Но он был один. Совершенно один. Весь род Кахалгилроев уничтожен – и мужчины, и женщины, даже благословенные малыши…

Неделю он добирался до своей потаенной деревни. Мерзавцы из Империи света бросили трупы на растерзание волкам и падальщикам. Тиарнах устроил погребальный костер и смотрел, как они горят, и рыдал, и выл, пока не иссякли слезы. Став не богом, а простым человеком, он отправился мстить.

И проиграл.

Раз за разом он терпел поражение, пока это не сломило его. Он оставил попытки, поскольку Королевство света стало набирающей силу империей с принцем Соколом во главе.

Двадцать лет неудач – ну как тут не измениться…

Тиарнах вдруг очнулся от этого старого кошмара – вымокший и замерзший, он лежал лицом вниз на неструганых досках, и в щеку вонзались занозы. В пересохшем горле остался кислотный ожог от рвоты, а в черепе как будто стучала армия кузнецов. Бывший бог перекатился на спину, поморгал, прогоняя сон и глядя в серые облака. Он разинул рот – поймать брызги дождя, но это не помогало.

Качка вверх и вниз, стук копыт и хлюпанье колес по грязи подсказали Тиарнаху, что его бросили в телегу. Он почуял запах крови, и, скорее всего, не своей. Видно, снова попался работорговцам. Они пожалеют, что подобрали его.

Он приподнял больную тяжелую голову и увидел двух возниц в капюшонах, защищающих от дождя. Он попробовал увлажнить потрескавшиеся губы и скривился, задев трещину жестким, как наждак, языком.

По обочине брело насквозь вымокшее семейство из пяти человек. За плечами в мешках они несли немногочисленные пожитки. Очередные беженцы от чисток имперцев на севере. Легкая добыча для разбойников или для нуждавшегося в монетах старого воина.

– Пассажир-то очнулся, – сказал низким мужским голосом тот, кто держал поводья тянувшей их лошаденки, облезлой и жалкой.

К Тиарнаху обернулась другая укрытая капюшоном фигура, и он ухмыльнулся, заметив под плащом выпуклости грудей. А потом увидел жадно тянущиеся к нему черные щупальца татуировки, извивавшейся по ее лицу.

– Что за хрень у тебя на лице? – ляпнул