Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин убрал все внутренние конструкции, отключил генераторы защитного поля, — ярко-зелёный луч толщиной в руку выходил из сопла, упираясь в облучаемый образец, и казался плотным, как стальная балка. Защитное поле рябило и шло волнами, периодически выгорая начисто. Гедимин закрывал сопло ладонью, ждал, пока генератор восстановит все экраны, и снова убирал руку. До проверки показаний дошло только через два часа, когда последняя пластина была снята со стенда. Она была чуть тёплой на ощупь — Гедимин тщательно ощупал и простучал участок, куда упирался луч, и нашёл, что камень слегка нагрелся, но прочности не потерял. Образцы лежали под экраном, «остывая», пока сармат просматривал показания дозиметра; он потом проверил их отдельно — и только тогда, три часа спустя, шумно выдохнул и убрал защитный купол.

— Уф, — облегчённо вздохнул Вепуат. Он сидел на своём столе, Сокол свисал с его плеча, и оба следили за Гедимином с опаской.

— Чего? — с недоумением спросил тот, выкладывая перед собой полузаполненную таблицу радиостойкости.

— Ты бы видел, как тут полыхало, пока ты там копался, — отозвался Вепуат, слезая со стола. — Я уж думал, стенку прожжёшь.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Она ипроновая. Обычный омикрон-луч, ничего особенного…

«Значит, керамику можно не мучать,» — думал он, заполняя таблицу. «Тектон в смеси с сухой золотой глиной, в пропорции двадцать к одному… и лист кеззия или ипрона для верности. И корпус реактора у нас есть. Только проверить под долговременным облучением…»

Он вырезал из самого тёмного по цвету образца керн и пристроил рядом с реакторными стержнями.

— А ледышка совсем нагрелась, — нарушил молчание Вепуат. Он перебрался к столу Гедимина и сейчас держал в руке заэкранированную кювету. Сармат, недовольно фыркнув, отобрал её, заглянул внутрь, — белая песчинка была на месте.

— Плюс двадцать, и ни на градус ниже, — Вепуат показал Гедимину анализатор. — Как во всём отсеке. Выдохлась.

Гедимин вынул осколок из кюветы, подержал на ладони, — холод, ещё вчера обжигавший до костей, уже не ощущался. То же говорили и показания термометра.

— Проверю в шатре, — он встал из-за стола — и чуть не сел на пол. Весь бронеход плавно приподнялся на полметра, немного качнулся вперёд и снова лёг на «брюхо». Вепуат вслух помянул спаривание «макак».

Когда Гедимин выбрался из лаборатории, снаружи метались, вереща, нхельви, а с окраины лагеря доносились гневные вопли Скогнов. Сармат оглянулся на бронеход, убедился, что гусеницы на месте, и быстро пошёл к обрыву.

У спуска стоял гигантский «богомол» и, подняв посох над долиной, что-то гудел на языке Текк’тов. Сами змеи лежали внизу, заполнив всё пространство от шахты до насыпи свёрнутыми в кольца телами. Когда Гедимин, пройдя сквозь толпу притихших Скогнов, остановился у обрыва, из низины поднялось шесть сверкающих голов.

— Они напугали вас? — Гор повернулся к сармату, укоризненно щёлкая жвалами. Он был сильно взволнован и еле справлялся с речью — сквозь щелчки и скрежет Гедимину с трудом удалось разобрать его слова.

— Никто не был ранен?

— Все целы, — отозвался Гедимин, ещё раз пересчитывая Текк’тов и окидывая взглядом массив спрессованных обломков. Сердце забилось чаще, в груди потеплело. «Теперь работа пойдёт…»

— Они все готовы работать? — уточнил он. Гор повёл лапами-лезвиями.

— Для этого и явились. Я хотел позвать тебя, но они не стали ждать. Глупая, опасная выходка…

Он громко щёлкнул жвалами. Гедимин отмахнулся.

— Пусть четверо лезут в шахту. Двое копают, двое на подъёме. И пусть постараются сегодня дойти до нижней метки, — он направил луч сканера на глубину в восемьдесят метров, к последним меткам, намертво вмурованным в камень. — И если останется время и силы, пусть дальше идут по разметке. А двое нужны будут мне наверху.

Текк’ты, быстро переглянувшись и немного позвенев бронёй, нырнули в скалу. Наверху остались двое. Они были невелики, по местным меркам, — всего-то три десятка метров в длину…

Гедимин подобрал небольшой желтоватый камешек и поднял на ладони.

— Вот здесь лежит много накиданных валунов из такого вот минерала, — он поднёс обломок ближе к поднявшимся над обрывом мордам. Один из Текк’тов задел его руку языком. Камешек удалось не выронить, хотя ощущения были, как от удара палкой.

— Запомнили? Нужен будет только такой камень, — Гедимин украдкой прижал ладонь к ушибленному запястью. — Тут его много. Весь этот запас, сложенный здесь, разделите между собой поровну… Гор, они смогут разделить по объёму? Или лучше разметить?

— Поделят, — отозвался страж и снова загудел, изредка издавая металлический лязг. Гедимин снова задумался, какие органы позволяют огромному насекомому выговаривать такие звуки — и чем оно вообще говорит, если на то пошло.

Текк’ты, дослушав, обогнули насыпь с двух сторон и склонились над ней, быстрыми движениями головы будто расчерчивая камень на сегменты. Гедимин не понимал, что они делают, но секунд через десять поверхность насыпи начала подниматься волной.

— Помощь ещё нужна? — спросил Гор, оглядываясь на сармата. — Очень странная работа — деление камня.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Это только подготовка. Скажи им ещё… — он взглянул на валуны вдоль обрыва. — Когда разделят, пусть начинают месить этот камень. Одну его половину надо умять вдвое, а другую — втрое.

Со дна долины донёсся гул.

— Они спрашивают, сколько камня тебе намять, — перевёл Гор.

— Всё, что сложено в эту насыпь, — ответил Гедимин. — Сегодня пусть сделают, сколько смогут. Но работа будет закончена, когда весь этот камень перемесят.

«А потом ещё очень много тонн,» — договорил он про себя, глядя на жёлтую насыпь. Волна уже рассекла её надвое, и сквозь разлом проступили более ранние, пёстрые слои. «Надо будет прикинуть выработку. Объём огромен, но и существа не мелкие…»

— Зачем тебе столько мятого камня? — спросил Гор, глядя, как Текк’ты отделяют от массива по ошмётку высотой в рост Гедимина, выкатывают в долину и раскатывают по плите-подложке, чтобы снова собрать в ком.

— Строить, — коротко