Уничтожить нежить - Алексей Птица

— Из чего же ты сделан? — вслух спросил Вадим. — Из серебра? Оно как раз быстро окисляется и чернеет. Нет, серебро не тот металл, чтобы из него клинки делать. Тупится быстро и мягкое слишком. Может, сплав? — рассуждал дальше Вадим. — Орихалк какой-нибудь… — фантазировал он, вспоминая вымышленные материалы компьютерных игр.

Между тем тьма окончательно сгустилась, время приближалось к полуночи. Громко заухала сова. В овраг залетел случайный порыв ночного ветра, шевельнув густые заросли лещины, что росла по краю. Туда Вадим не удосужился заглянуть, не до того было.

Он успел поужинать и теперь собирался лечь спать, но что-то его тревожило, и он, честно говоря, просто боялся уснуть. Ночь дышала темнотой и была недоброй, что и как ему угрожало, он не знал, но боялся крепко уснуть, ведь это означало, что он может и не проснуться, или проснуться уже совсем другим.

Но спать хотелось очень сильно, и глаза сами собой слипались, как бы он ни боролся с окутавшей его сонливостью.

Дикий зловещий хохот мигом скинул с него тяжёлую дремоту. Сверху мелькнула огромная тень, на бесконечно долгое мгновение закрывшая далёкие звёзды на темнеющем сквозь листву небе. Филин — ночной хозяин леса, бесшумно работая крылами, метнулся в сторону. Где-то хрустнули сухие ветки, и дьявольский хохот отразился от стены деревьев, заставив сердце Вадима заледенеть от ужаса. Сон как рукой сняло, он передёрнулся, стряхивая с себя остатки страха, и взглянул на почти погасший костёр. Мерцающие огоньки ещё бегали по некоторым углям, но под толстым слоем пепла грозились вскоре окончательно погаснуть.

Вадим снял с колен клинок, что лежал на них, и уже почти поднялся, намереваясь подкинуть дров в костёр, когда с другой стороны кострища шевельнулась неясная тень.

— Хррр, давася ненася, — донеслось оттуда с тяжёлым вздохом.

— Ааа? — Вадим вздрогнул и, кажется, подпрыгнул от неожиданности на месте. — Кто здесь?

В ответ лишь неясное бормотание:

— Ненадося огонься, житися хотися, то ненадося огонься.

Вадим изо всех сил всматривался в тёмно-серый шевелящийся комок, что находился прямо напротив него. Как и когда он там очутился, Белозёрцев не имел ни малейшего понятия. Его трясло от страха, но страх же и придал ему сил.

— Кто ты, тварь⁈ Я сейчас проткну тебя, и ты сдохнешь! — и Вадим вспорол клинком темноту перед собою.

Лохматый комок испуганно отшатнулся и злобно зашипел. Неожиданно ярко блеснули янтарного цвета глаза, с откровенной злобой уставившиеся на Вадима. Тому стало очень жутко, рука с палашом задрожала.

— Руссииишшььь, договор. Платииишшшььь и живёшшьь, не платишшшььь — умрёёшшшььь.

— Кто ты такой? Какой договор?

— Жизня и нежизня, договор. Твоё золото, моя защщита.

Янтарные, огромные глаза в упор и не мигая смотрели на Вадима. Хрен его знает, что это было, но раз существо предложило договориться, то почему бы и нет.

— Хорошо, я согласен, кто бы ты ни был. Но мне хотелось бы узнать, каковы условия соглашения, с кем я заключаю договор и против кого. Также я хочу узнать, с нечистой ли силой этот договор? Что будет залогом его, золото или моя душа? Отчего меня будут защищать, кто будет, и на какое время, и почему именно меня?

— Хрииии, хрииии, хриии, — неведомое существо, дрожа всем своим пушистым телом, смеялось во весь рот.

— Смешшшнннооойй… Договор. Договор лесной нечисти с людьми. Леший я, — вдруг разоткровенничалось существо.

Лесная нечисть, назвавшаяся лешим, говорила уже понятнее, с каждым словом его речь становилась всё более чистой и членораздельной. А может быть, это у Вадима что-то перещёлкнулось в голове, и он стал лучше разбирать её.

Вадима сначала передёрнуло, а потом стало занятно: всё же, не каждый день встречаешься с лешим, который из сказок родом. Глаза парня загорелись неприкрытым любопытством. Возможно, это отразилось даже в темноте. Существо, то бишь леший, это тоже заметило, его глаза вспыхнули ещё большим огнём и тут же погасли.

— Не вериишшшь?

— Верю, но лешего никогда не видел и даже не думал, что вы существуете. Но ты не ответил на мои вопросы. За что такая милость?

Леший поёрзал, и на Вадима пахнуло грибным духом с лёгкой ноткой трав и поздних ягод…

— Это не милость, это договор. Ты пришёл на границу старого леса. Не каждый способен найти её и выйти к нему. Я вижу на твоём мече нечистую кровь мертворождённых. Давно они не появлялись в нашем мире. Только моя бабка о том говорила. Да и немного их было тогда. То, что ты убивал мертворождённых, и дало мне надежду заключить с тобой договор. Если мы с тобой договоримся, то ты получишь нужные тебе знания, а мы избавимся от мертворождённых у себя в заповеднике. У нас своя война между собою, у вас — своя. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Уговор?

— Подожди. Я пока не услышал от тебя ничего конкрет… — произнёс Вадим и тут же поправил себя: — внятного. Какой уговор? О чём?

Вадим чувствовал, что его явно хотят обмануть и догадывался в чём, но играть в дурака, когда краплёные карты не у него, не собирался.

— Эх, человек… Тот, кто попадёт в старый лес, тот станет совсем другим, и в этом немалая честь для любого быстроживущего. Только у нас ты сможешь получить любые тайные знания и только у нас найти те травы и ягоды, которые не найдёшь больше нигде. Но на то знания нужны. Замкнутый круг. У тебя есть золото? — и глаза лешего снова ярко вспыхнули янтарным светом.

— Есть! — не стал лукавить Вадим. — А что?

— Много?

— Нет.

— Ты должон сначала внести свою плату мне, как хранителю границы, опосля ведьме, как хранительнице знаний, после того кикиморе, как хранительнице растений, а засим и водяному, как знающему воду, и чтобы выйти из старого леса, должен отдать всё золото, что у тебя останется хозяину леса.

Ничего себе у них расценочки! Не нечисть, а шайка разбойников.

— А что будет, если я не заключу с тобой договор и уйду обратно?

— Ты не доживёшь до утра, хозяин не выпустит тебя отсюда живым. Только я, пока нахожусь с тобой рядом, охраняю тебя от него. Но за просто так я этого делать не буду.

И, словно в подтверждение его слов, с ближайшего раскидистого дуба послышался леденящий душу хохот филина.

— Вот же, тварь! — в сердцах выругался подскочивший на месте Вадим. — Был бы у меня автомат, я бы тебя срезал прямо с дерева, жалкий, гадкий, уродский комок перьев.

— Эк ты как его. Обидится, чай, филин.

— Обидится, улетит.

— Тогда не обидится.

И снова душераздирающий хохот огласил спящий в чернильной темноте лес.

— Не вижу я повода заключать договор. Мне не нужны ваши тайные знания. Насрать мне вообще на них. У меня от знаний голова пухнет. Давай, решим так: ты охраняешь мой сон за золото, утром мы расстаёмся, и я пойду своей дорогой.

— И что, даже в лес не пойдёшь?

— Что значит «не пойдёшь»? Здесь лес кругом. Пойду в другую сторону. Мне в Калугу надо, туда и пойду, но кружным путём.

— Странный ты человек, легко с золотом расстаёшься. А есть ли оно у тебя?

Вадим молча сунул руку за пазуху, нащупал небольшой кошель с найденными золотыми монетами и, просунув в него пальцы, достал первую попавшуюся. Вынув её из кошеля (а это оказался венецианский золотой цехин), Вадим выложил на ладонь золотой маленький кругляшек с еле видным отпечатком какого-то правителя и надписью по латыни.

— Договор! Спокойная ночь! — с алчным азартом воскликнул леший.

— Договор! Ты охраняешь мою жизнь, здоровье и разум, — невозмутимо уточнил Вадим.

— Агрх, — поперхнулся от неожиданности наймит, но через некоторое время, справившись с собою, произнёс: — Договор! Охраняю. Кидай монету.

Вадим снял с ладони золотой и легко подкинул его через костёр, кидая в лешего. Тот мгновенно выхватил монету из воздуха, пощупал её, и она скрылась из вида.

— Можешь отдыхать. С этого момента и до самого утра твоя жизнь будет в безопасности. Слово лешего! Пойду сторожить.

Янтарные глаза вспыхнули в последний раз, и леший исчез, только шевельнулись ореховые кусты на краю оврага, да приглушённо и совсем негромко ухнул филин. Больше о беседе с нечистью ничего не напоминало.

Вадим подкинул сухостоя в костёр, отчего тот ярко вспыхнул, и стал ждать. Палаш был крепко зажат в ладонях, а глаза внимательно всматривались во тьму. Постепенно мерно гудящее пламя успокоило Вадима. Ночь тихо шелестела листвой спящих деревьев, навевая