Иркутск – Москва - Александр Борисович Чернов

В-третьих, Рузвельту надо было выполнять свои предвыборные обещания. Ибо одно дело публично сочувствовать эксплуатируемым и в хвост, и в гриву, рабочим трестов, среди которых по степени монополизации целой отрасли американской промышленности на первом месте стояла рокфеллеровская «Стандарт Ойл». Но совершенно иное дело, — впервые в истории страны на практике применить закон Шермана для принудительного демонтажа крупнейшей ее корпорации. Стоимостью в триста пятьдесят миллионов долларов.

На такое действо мог отважиться только отчаянный смельчак. Каковым Рузвельт и был. И то, и другое, в нашем мире подтвердила револьверная пуля, засевшая в грудной мышце Тедди на митинге во время его второй предвыборной гонки. Естественно, стрелял какой-то «душевно неуравновешенный субъект-одиночка». Это ведь, так по-американски…

Но кроме причин, вполне очевидных для многих, имелась и еще одна, субъективно «рузвельтовская». Дело в том, что Теодор Теодорович был страстным мореманом. В множестве флотских проблем он разбирался прекрасно и понимал перспективы военно-морского строительства лучше, чем многие адмиралы и кораблестроители. Знаменитый «побег» «Турбинии» во время юбилейного смотра Ройял Нэйви в Соленте он оценил совершенно правильно. И уже в начале века осознал, что будущее на море за турбиной. Следовательно, за котлами с нефтяным отоплением. И получалось, что нефть — это флот. Правда, также верно было и то, что нефть — это Рокфеллер. А «долговязый Джон и банда» совершенно не горели желанием снабжать будущий океанский флот Штатов по приемлемой для бюджета страны цене. Что же в таком случае оставалось делать шерифу? Или точнее — Президенту?..

Однако, к моменту визита Столыпина, время прокурорских проверок и судебных процессов еще не наступило. Так что Рузвельту без потери имиджа удалось выполнить неожиданную просьбу царского премьера. Не стал артачиться и сам Рокфеллер, узнав о том, кто именно прибыл из Старого Света для переговоров с ним. Поэтому в уютном салоне «Мэйфлауера», новоиспеченной президентской яхты, плавно покачивающейся у бочки на аннаполисском рейде, кроме самого Джона Дэвисона гостей из России ожидал его единственный сын и наследник дела, Джон Рокфеллер-младший. А также нынешний президент «Стандарт Ойл» Арчболд, тезка, преданный друг и соратник «Керосинового Могола», чья империя покрывала собой всю географию САСШ.

Ее перерабатывающие заводы, разбросанные от океана до океана, потребляли около семидесяти миллионов баррелей сырой нефти в год. Ее трубопроводы протяженностью под девяносто тысяч миль покрыли сетью всю страну, жадно качая «черное золото» с побережья Мексиканского залива. Ее нефтебазы вмещали восемьдесят миллионов баррелей. В день компания доставляла на мировой рынок почти тридцать пять тысяч баррелей керосина и бензина, ежегодно сбывая еще и без малого четыре миллиона баррелей смазочных масел, а также производя огромное количество разнообразных побочных продуктов. Например, свыше трехсот миллионов свечей семисот различных видов. Ее собственный танкерный флот насчитывал под сотню килей…

Худое, вытянутое лицо с маленьким, совершенно не «волевым» подбородком, туго, без броских морщин обтянутое сухой, словно пергамент, кожей. Тонкая складка губ. Короткие усики, полностью побежденные сединой. Такие же бесцветные волосы и брови. А под ними — глаза. Светло-голубые, почти белесые…

Петр Аркадьевич, не робкого десятка человек, удивился сам себе, когда неожиданно почувствовал волну противного холодка, протекшую по хребту куда-то вниз в ту секунду, когда он впервые ощутил на себе взгляд этих глаз.

Нет, стоящий перед ним человек не был монстром во плоти. Он не источал ужас и не парализовал волю своего визави. Просто он был чудовищно, исполински силен. Силен абсолютной уверенностью в себе, в своем праве и в своей власти. И еще, где-то там, в самой глубине его зрачков, таился легкий отблеск сожаления и сострадания. Возможно, тот самый, что видит подранок, в первый и последний раз заглянув в глаза охотника.

Такой взгляд Вы можете встретить у великих правителей, у крупных бизнесменов, у выдающихся хирургов и… у палачей.

А еще — энергетика. Когда Столыпин и Хилков обсуждали прошедшие переговоры, князь с улыбкой заметил: «Когда старый Джон поднялся нам навстречу, мне показалось, что он заполнил собой весь салон». Петр Аркадьевич с таким мнением согласился. Ведь даже брутальный хозяин «Мэйфлауера» и организатор имевших весьма далеко идущие последствия посиделок с мятным джулепом и красной икрой, несколько стушевался на фоне Рокфеллера.

Хотя Джон Дэвисон уже шесть лет, как формально отошел от прямого руководства Компанией и перестал регулярно появляться в центральном офисе «Стандарт ойл» на Бродвее, передав бразды правления сыну и Арчболду, собравшиеся прекрасно понимали, что истинным мозгом и генератором главных идей бизнеса корпорации по-прежнему остается он. Высокий, сухопарый человек, чьё здоровье и разум нисколько не ослабли под грузом шестидесяти шести прожитых лет и колоссальных нервных нагрузок.

Так, все-таки, почему Рокфеллер? И в связи с чем Столыпин придавал столь большое значение встрече именно с ним, а не с Джоном Пирпонтом Морганом, которую со своей стороны так желал устроить Теодор Рузвельт, но которая так и не состоялась? Отчасти, по объективным причинам, — Морган задержался в Европе и успевал возвратиться в Нью-Йорк лишь к исходу третьего дня визита российской делегации. Но главное, сам Петр Аркадьевич категорически отказался менять график своих мероприятий ради запаздывающего «стального» магната, приславшего в его адрес с середины Атлантики длиннющую телеграмму с извинениями.

Позже Дубасов, отправляясь в сопровождении Мортона изучать нюансы учебного процесса Военно-морской Академии Аннаполиса, поинтересовался у Хилкова, почему приоритет был отдан именно общению с Рокфеллером, а не с Морганом, чьи заводы весьма интересовали нашего Морского министра. На что князь мог лишь с улыбкой заметить, что «стараться наладить контакты с мистером Морганом нам Высочайшая воля не позволяет. Только подробностями я, к глубокому сожалению, не обладаю, а Петр Аркадьевич не спешит их открыть…»

На самом деле, Столыпин, присутствовавший на секретном совещании в Царском селе за два дня до начала своего кругосветного вояжа в Европу, САСШ и Японию, просто не имел права с кем-либо поделиться нюансами принятых тогда решений. А вызвал царь его, Зубатова и Коковцева после того, как ознакомился с меморандумом Макарова и Руднева, на титуле которого было начертано: «Роль нефти для промышленного и военного развития на ближайшую и отдаленную перспективы». Понятно, что кроме Петровича, к рождению этого документа особой государственной важности приложил руку и Василий Балк, изложивший ему свое мнение по данному вопросу примерно так:

— Если ты, Нельсон наш фигов, всерьез думаешь, что