Мертвая тишина - С. А. Барнс

— Помни, у тебя воздуха только на пару часов, — в конце концов напоминает механик.

В конце каждой экспедиции я неизменно выскребаю остатки запасов для себя и команды, так что нехватка кислорода отнюдь не новость. Однако Кейн прав, в подобной вылазке легко будет забыться.

— Буду следить, — отзываюсь я, подавив порыв добавить «обещаю». Как-никак обещания он не требует, а мне так распаляться точно не следует.

Наконец, мы с Воллером пристегиваем шлемы и входим в шлюз, а Кейн становится рядом, чтобы закрыть его. Вообще-то, я могу проделать это изнутри, но с его стороны получится быстрее. К тому же в шлюзовой камере слишком тесно, и нам с пилотом приходится стоять спиной к спине. В общем, так действительно лучше.

Я наблюдаю за Кейном через щиток шлема и небольшой иллюминатор в двери. У него такое обеспокоенное выражение лица, что мне и самой становится немного не по себе.

— Будь осторожна! — артикулирует он.

Я киваю, для чего в скафандре приходится наклоняться всем телом. Если всё получится, если нам удастся подтвердить заявку, я получу собственную транспортную компанию. А у Кейна будет достаточно средств, чтобы обеспечить дочку хоть на три жизни.

Внешний люк ЛИНА открывается, и мы с Воллером неуклюже двигаемся на выход.

— Шлюз в коридор в северо-восточном углу, — раздается у меня прямо в ухе голос Ниса. — Выведет в центр лайнера, и там поднимитесь по парадной лестнице на мостик за «черным ящиком». Кэп, у нас на экране трансляция с твоей камеры, но если вдруг потеряем твой сигнал, буду направлять вас по схеме.

Камеры на наших шлемах слишком старые, чтобы на них особенно полагаться. И даже если все прекрасно работает, Нис единовременно может принимать сигнал лишь от одного из нас.

— Принято, — отвечаю я и включаю фонарь на боку шлема.

Воллер перепрыгивает через порог в темный трюм, и микрогравитационное поле ЛИНА внезапно его отпускает. Испытывать и даже наблюдать такой переход всегда немного страшновато.

— Вперед, к славе и бабкам, суки! — вопит он и сразу добавляет: — Ничего личного, кэп.

— Прояви хоть немного уважения! — набрасывается Лурдес на пилота. — Люди погибли!

Я осторожно следую за Воллером, отталкиваясь от ЛИНА в нужном направлении. Почти сразу же мы оказываемся за пределами успокаивающего круга света наших прожекторов. Теперь мы лишь два ярких пятнышка во тьме, и это несколько… обескураживает.

И нежданно-негаданно на меня накатывает воспоминание… Я крадусь по темному коридору станции, нащупывая путь в генераторное отделение. Рука соскальзывает и попадает в мягкую гниль, склизкие останки плоти. Меня обдает вонью того, что некогда было человеком, и я затыкаю нос и рот, а потом…

Содрогаюсь под оболочкой скафандра. Ладони покрываются потом, и я загибаю пальцы в перчатках прочь от этого достопамятного ощущения.

Это не одно и то же. Даже рядом не стояло.

— Удачи, — мягко напутствует Лурдес.

Я открываю рот поблагодарить, как вдруг фонарь Воллера выхватывает что-то на стене слева от него. Темно-красные брызги веером.

Кровь.

Невозможно сказать, насколько она старая. И в голове у меня немедленно звучит предупреждение Кейна о выживших на борту.

Воллер как ни в чем не бывало пролетает мимо пятна, полностью сосредоточившись на заслонке входного шлюза.

— Подожди. — говорю я ему — Нам нужно держаться вместе, просто на всякий…

Краем глаза замечаю какое-то движение справа, неуклюже поворачиваю в ту сторону голову, и слова так и застревают у меня в глотке.

Прямо надо мной в своем белом медицинском халате плавает моя мама, моя давно умершая мама. Ее длинные темные волосы разметаны пышным облаком, а рот широко раскрыт в немом крике.

7

Я жадно хватаю ртом воздух и не в состоянии издать ни звука. Инстинкт берет верх над годами тренировок и опыта — я пытаюсь бежать, но руки и ноги лишь бесполезно дергаются в невесомости.

Толку от судорожных движений никакого — тело продолжает двигаться по траектории, заданной изначальным толчком при выходе из ЛИНА. Мне не увернуться. Я что рыба в пустом ведре. Птица без крыльев.

— Ковалик, что случилось? — доносится до меня голос Кейна. — Клэр! Отвечай! Ты что-то увидела? — Затем он, по-видимому, обращается к Лурдес. — Дай увеличение, я хочу посмотреть, что она видит.

«Что она видит».

После этих слов я осознаю, что глаза у меня накрепко зажмурены. И потому я не могу ничего видеть, кроме черноты под собственными веками. Что в данной ситуации крайне опасно.

Вот только если я открою глаза и увижу ее снова, будет еще хуже.

— Это не настоящее, это не может быть настоящим, — шепчу я, уговаривая себя взглянуть.

— Кэп, не понимаем, — отзывается Нис. — Повтори.

— У тебя пульс зашкаливает, — добавляет Кейн. — Дыши ровнее.

Я бы рассмеялась, если бы не боялась сорваться на крик.

— Сейчас вернусь и подцеплю ее, — неохотно предлагает Воллер.

— Оставайся на месте, пока не разберемся, в чем дело, — приказывает Кейн.

— Клэр? — голос Лурдес звенит от напряжения и ощущается чересчур громким.

Мне необходимо взять себя в руки. И немедленно.

Однако веки у меня в конце концов дергаются вверх от легкого толчка в плечо. Из-за слез все плывет перед глазами, и я моргаю, с ужасом ожидая увидеть вцепившиеся в скафандр костлявые пальцы. Вместо них, однако, обнаруживаю контейнер — из тех, что свободно плавают по трюму. Его разбитый заостренный край трется о мое плечо.

Не слишком сильно, чтобы порвать скафандр, но риск все же есть. Легонько отталкиваю контейнер и разворачиваюсь вправо, отчаянно пытаясь отдышаться.

В свете моего фонаря отсвечивает белым загнутый край полотна прозрачного полиэтилена, над которым болтаются черные нити основательно истрепанного страховочного ремня.

Я наконец-то выдыхаю, разражаясь смехом на грани истеричного.

— Черт возьми!

— Что такое? — вскидывается Кейн. — Там кто-то есть?

Я качаю головой, хотя увидеть этого он, разумеется, не может.

— Нет-нет. Просто увидела движение, кусок полиэтилена, и запаниковала. — Добавить к этому подсознательный страх оказаться на «Авроре» в ловушке, предупреждение Кейна о возможных пассажирах-каннибалах, кровь на стене прямо за головой Воллера — и странно даже, что в отсеке мне не померещилась целая орава призраков.

— Нет, ты это серьезно? — причитает пилот.

— Заткнись, — выпаливаем мы с механиком одновременно.

Вот только… Почему именно мама? И почему я вообразила ее кричащей? Она всегда была очень спокойной и сдержанной, даже в самом конце.

«А после конца?» — словно нашептывает кто-то у меня в голове. Я стискиваю зубы, пока их скрежет не заглушает нудящий голосок.

Ничего этого не было. Всего лишь стресс