Барон Дубов. Том 3 - Михаил Капелькин

Другие бунтовщики оглянулись на него, а он вцепился в свою бороду и промолчал.

— Понятно. Ну, надеюсь, хоть это ты узнаёшь?

Одним движением я сорвал верхнюю одежду с одного из подстрекателей. На его груди блеснул зелёным артефакт на цепочке.

— Оберег от проклятья Шута, — выдохнул тот гном. — Их же совсем мало! Откуда он у них?

— Выходит, они не могут быть прокляты, а мы можем? — выкрикнул молодой парень с короткой юношеской бородой.

— Почему тогда они гнали нас бороться с проклятьем, но не шли сами⁈

— Да! Что за фигня?

Тут и там стали раздаваться недовольные возгласы. В принципе, так и раньше было, но теперь гнев толпы обрушился не на нас, а на зачинщиков. Этого я и добивался.

— Вот сами и спросите, — сказал я и бросил карликов-агентов в народ.

И нет, их не подхватили, как популярных музыкантов на руки, а позволили упасть на твёрдый пол. Шмякнулись они безвольными мешками с навозом. Впрочем, почти так и было.

Раскалённая добела толпа спустя несколько мгновений набросилась на них. Участь этих подстрекателей оказалась незавидной. Но они её сами заслужили. А я руки марать об эту падаль не собирался, не моё это дело.

— Девушки в порядке? — спросил я у Тамары Петровны, стоявшей рядом.

— Да, — кивнула она. — Остальные студенты тоже.

— Хорошо, тогда возвращаемся. Думаю, гномам будет какое-то время не до нас.

Но не успели мы повернуться и уйти, как раздался громкий и отчаянный возглас:

— Добрые люди, что же вы творите? Остановитесь! Остановите бессмысленную жестокость!

К нам спешил сам Вергилий во главе крупного отряда гвардейцев. Да, Мортон точно вовремя свалил. Солдаты жреца стекались в штрек со всех концов. Они бежали по балконам, заходя с обеих сторон, поднимались на лифте и оттаскивали толпу от провокаторов. Вот только спасать там, похоже, уже было некого.

— Ох, что же вы натворили, — стенал Вергилий, упав на колени перед одним из избитых тел.

— Они предатели! — вскричал кто-то.

Жрец обвёл глазами обступивших его гномов и воздел руки вверх:

— Омур заповедовал прощать! Этот гном лишь дал своему страху победить! Как и вы…

Вопил он, надо сказать, очень натурально. Но самую малость переигрывал.

— Ступайте домой, друзья, и будьте уверены, ваш пастырь позаботится о вас, — продолжал Главный жрец. — Скоро всё закончится. Вместе мы справимся, доверьтесь мне!

Это он, что ли, пастырь? Ну ладно хоть не мессия.

Гвардейцы прогнали гномов. Особо ретивых даже огрели дубинками, но, в целом, были достаточно вежливыми. Работали на имидж жреца, не иначе, потому что на проспекте, который вёл к Дворцовой площади, они действовали куда жёстче. Тела провокаторов тоже утащили, по-моему парочка даже ещё дышала. Скорее всего их добьют, свою роль они не сыграли, значит, больше не нужны жрецу.

Как только последнего жители прогнали с этажа, Вергилий изменился в лице. До этого на его губах блуждала блаженная улыбка, но сейчас он ожесточился и посмотрел на меня, нахмурив брови. Несколько коротышек из гвардейцев вдруг подбежали ко мне.

Один встал на четвереньки, рядом с ним тут же встал другой, на спину второго забрался третий и тоже встал на колени. Получилась такая лесенка из гномов.

Вергилий подошёл и, осторожно ступая, забрался на них. Но всё равно ему приходилось высоко задирать голову, чтобы взглянуть мне в глаза. Облегчать ему задачу я не собирался.

Жрец громко вздохнул. Никто не шелохнулся. Тогда он покашлял. Та же реакция.

— Кха-кха! — уже громче сказал он, едва сдерживая гнев.

Ещё трое карликов подпрыгнули на месте и подбежали к подножию лестницы. Нижний тоже встал на четвереньки, второй на него, а третий на второго. Получилась ещё одна ступенька для жреца, и Вергилий, взобравшись, наконец, смог прямо взглянуть мне в глаза.

— Стремянка, — сказал я первым.

— Что?

— Штука такая есть. Раскладная лестница. Стремянка называется.

— Ах, — махнул рукой жрец, улыбнувшись, отчего слегка качнулся, стоя на плечах гвардейца, который, в свою очередь, стоял на плечах у другого гвардейца. — Вы шутите, господин Дубов. Но, боюсь, время для шуток прошло… Настали тяжелые дни, требующие не менее тяжелых решений…

— По-моему из тяжёлого здесь только один жрец.

— Это точно, — сдавленно произнёс голос снизу.

Красиво заплетённая борода Вергилия дёрнулась, а лицо слегка побледнело. Но он решил сделать вид, что ничего не услышал.

— Мы не с того начали, господин Дубов, но позвольте мне объясниться. Сейчас Гилленмор находится в отчаянном положении, но тому виной вовсе не разыгравшаяся эпидемия проклятья Шута. Его появление ещё только предстоит расследовать. Дело в том, что город прогнил изнутри, и главная червоточина — это король Трингван.

— Вот так просто? Все беды от короля? — усмехнулся я.

— Он слаб, как правитель. Его мнительность и нерешительность довели людей до мятежа. Гилленмору нужна твёрдая рука, которая наведёт порядок.

— Дайте угадаю, эта рука — ваша?

Вергилий склонил голову, молчаливо соглашаясь:

— Бог земных недр, Омур, что принёс нам свет прогресса и поведал тайны глубин земли, поплатился за свою дерзость. Другие боги заточили его в ядре планеты, где он мучается и по сей день… Как и Омур, я готов принести себя в жертву ради народа. Ради спасения. Я бы рассказал вам, как изменилось королевство за годы правления Трингвана, но боюсь вас утомить.

— Уже утомили.

Губа жреца дёрнулась, о тчего улыбка на миг превратилась в злой оскал, но он быстро совладал с собой.

— Если вы поможете мне… навести порядок, то я не останусь в долгу. Гномы так же известны как весьма искусные ювелиры, настолько, что каждый из них помечает свою работу своим незаметным клеймом, а знания передаёт из поколения в поколение. Работа таких мастеров хорошо ценится по всей Империи.

Ну вот, как я и предполагал, Вергилий, не сумев совладать силой, попытается меня купить.

— Нет.

— Просто нет?

— Просто нет.

— Хорошенько подумайте о своём решении, господин Дубов. Оно может изменить не только судьбу города, но и вашу!

— Вы мне угрожаете? — придвинулся я к жрецу, и лесенка из гвардейцев чуть не рассыпалась.

— Лишь напоминаю, что любые решение и действия могут повлечь за собой последствия, о которых вы можете и не догадываться.

—