KapitalistЪ - Алексей Стацевич

успели не только наесться, но и, простите, нажраться, протрезветь, и снова нажраться, хостес аккуратно, но настойчиво, попросила друзей закругляться — ресторан закрывался до следующего вечера.

— Ничего себе посидели, — пробормотал Иван, когда ему принесли счет, — на пару-тройку месячных зарплат.

Пересчитывать итоговую сумму в счете — вдруг обманули? — было лень, Крюков лишь бегло пробежался взглядом по цифрам. Вроде все совпадает, плюнул он тогда на эту «калькуляцию» и решил не заморачиваться.

Оплатив счет, оставив щедрые чаевые и прихватив с собой в дорогу недоеденные фрукты, непочатую бутылку вина и недопитую — виски, компания вышла на ночную Фултон-стрит в Бруклине.

— Леди и джентльмены! — едва подвыпившая компания вывалилась на улицу, к ним быстрым шагом приблизился солидный мужчина с шикарными усищами, одетый в форму таксиста. — Время позднее, общественный транспорт не ходит, а вы пьяны, чтобы лично садиться за руль. Предлагаю воспользоваться услугами такси!

Друзья переглянулись.

— Я только за! — за всех ответил Крюков и махнул рукой, предлагая следовать за ним: — Идем.

Но все остались на своих местах.

— Поедешь с нами? — обращаясь к Беверли и беря ее за руку, с надеждой поинтересовался Клатье. — Или будем прощаться?

— А ты думаешь, для чего я здесь? — усмехнулась та. — Покушать пришла? Конечно поеду.

Канадец пьяно заулыбался, а потом задал вопрос, который интересовал его с самого начала, но озвучить который он не решался:

— Кстати, Беверли, а сколько стоят твои услуги?

Девушка обвела друзей оценивающим взглядом и назвала сумму, пояснив — это за троих.

— Нехило! — присвистнул Итон. — Я пас — не потяну.

Джакоб расхохотался и заговорщицки толкнул его в бок:

— Я тоже не потяну. Но хорошо, что у нас есть на все согласный благотворитель, верно?

Уилсон тут же повеселел, а вот брови Крюкова, как пара молодых орланов, взвились к вершинам Сьерра-Невада.

— Одну минуточку, джентльмены! Я за ваши, простите, блядки, в журнале расходов не расписывался. Ресторация это одно, тут вопросов нет — сам пригласил, сам оплатил. А вот девочку — Беверли, без обид! — пусть каждый выгуливает сам. Так будет справедливее, как мне кажется.

Конечно, Иван мог без труда оплатить «развлечение» — денег хватало, но в нем вдруг взыграли нотки обиды, приправленные выпитым алкоголем. Обида родилась из пренебрежительных слов канадца и, главное, тона, с каким он их произнес.

— А еще друг называется, — надулся опять погрустневший Итон, который понял, что с таким раскладом ему сегодня все же не перепадет.

— Да не, Эван прав! — на ходу переобулся Клатье. — Он и так сегодня потратился. Это мы его сейчас «угощать» должны, а не требовать обратного. — И постарался приобнять надувшегося товарища.

— А-а, плевать, — отмахнулся от него Уилсон. — Делайте что знаете, а я уже все равно ничего не хочу. И вообще домой пошел. Завтра на работу. Всем пока! — И, не слушая возражений, быстрым шагом направился прочь.

— Да постой ты! — в спину ему крикнул Крюков, но эффекта это не возымело.

— Ничего, ничего, проспится, и завтра обиду как ветром сдует, — прокомментировал Джакоб и повернулся к Ивану: — Эван, а ты меня прости! Был неправ.

— Да ладно, чего уж там. Неприятно, конечно, когда тебя не за друга, а за «кошелек» держат…

— Я же извинился! — чуть ли не взмолился канадец. — Ну? Поехали?

— Черт с тобой. Поехали!

Крюков вновь сделал приглашающий жест. И на сей раз это возымело эффект.

Внимательно слушавший их таксист засуетился, наказал следовать за собой и повел компанию к углу дома, где стояли припаркованные вдоль тротуара роскошные автомобили Darracq Tourer — такси местной компании, совсем недавно основанной бизнесменом Гарри Алленом. Основанной после того, как какой-то обнаглевший нью-йоркский таксист содрал с него астрономическую сумму за несколько миль пути. И тогда мистер Аллен решил — открою свое такси, которое будет доступно обывателю с достатком чуть выше среднего.

Поэтому, несмотря на то, что машины фирмы «Даррак» могли быть причислены к премиум-классу — большие фары, хромированная решетка, просторный салон на четыре пассажира и классический кузов, выполненный в стиле того времени, с плавными линиями и декоративными элементами, — цена за такси не кусалась.

Когда вся компашка забралась в салон, таксист, придерживая за клиентами дверь, на всякий случай предупредил:

— Стоимость проезда пятьдесят центов за милю. — И, увидев одобрительный жест со стороны Ивана, спросил, обращаясь сразу ко всем: — Куда едем?

Клатье бросил на Крюкова растерянный взгляд: «Я не знаю! Выручай!»

— Отель «Плаза»! — скомандовал тот — гулять так гулять.

— Прошу прощения, сэр, но отель «Плаза» еще не введен в эксплуатацию, открытие запланировано на первое октября.

— Тогда… — замялся Крюков, — в какую-нибудь гостиницу. Любую. Но хорошую.

— Поконкретнее, сэр.

— В отель «Никербокер», пожалуйста, — за мужчин решила Беверли Мур и обольстительно улыбнулась — в этом отеле она была частым гостем.

Обладатель шикарнейших усов кивнул, сел на водительское место, включил таксометр, и вскоре машина тронулась в путь.

До отеля «Никербокер» было около семи-восьми миль: сначала по Фултон-стрит, затем через пересекающий пролив Ист-Ривер Бруклинский мост, а дальше по набережной до Сорок Второй улицы, и уже от нее, повернув налево — по прямой до гостиницы.

Был, конечно, и более короткий вариант без выезда с моста на набережную, но Беверли настояла на «хочу покататься!».

— Кажется, за нами кто-то увязался, — когда машина уже сворачивала на Сорок Вторую улицу, сказал Клатье, до этого несколько раз обернувшись. — Не к добру это.

— Золотисто-бордовый «Кадиллак»? — уточнила мисс Мур.

— Похоже на то.

— Тогда не переживай, это Густаф, мой телохранитель, — пояснила куртизанка, а Крюков понял — сутенер. — Или вы думали, что такая девушка будет одна, да без охраны?

Дальше ехали молча, и вскоре такси затормозило возле отеля «Никербокер».

Подвыпившие пассажиры вывалились на улицу.

Глава 14

Вокруг мигал ослепляющий свет, а из темноты на Крюкова лезли вурдалаки с длинными моржовыми клыками и лицом мистера Ганса. Кое-как отбившись от них пустой бутылкой бурбона, он поскользнулся и упал плашмя в наполненный свежей кровью золотистый чан, где купались обнаженные русалки. Русалки смеялись и весело брызгались кровью. Ущипнув самую «титькастую» русалку за грудь, Крюков получил звонкую пощечину. «Сгинь!» — велела русалка, и профессор вдруг очутился в своем арендованном домике в пригороде Монтаны — в собственной спальне, лежащим на кровати с привязанными к изголовью руками. Из темного угла вышла коренастая фигура Усикова, тянущего свои дымящиеся руки-паяльники к паху пленника. Тот заорал… и проснулся.

Веселая ночь пролетела как вспышка бенгальских огней на Бродвее, а алкогольная эйфория сменилась похмельем.

Застонав от резкого приступа головной боли, Крюков перевернулся на спину