Сбросивший оковы. Книга первая: дважды рожденный - Елеазар Космаков

Так пролетали будни. Унижения, периодические драки, боль и слезы. Иногда мне удавалось дать отпор или сбежать, но ситуация почти не менялась. Минуло несколько лет, пока я не приблизился к новому важному воспоминанию. На улице уже осень, я в школе, перерыв, и ко мне снова подходит тот задира, Барри.

– Эй, плакса, карманные с собой есть?

– Нет, отстань от меня. – ответил жалостливым тоном я.

– Нуу, нехорошо так получается, с друзьями нужно делиться. – ухмыльнулся Барри и подошел вплотную к моей парте, наклонившись надо мной.

"Ты мне не друг" – подумал я, но злобно ответил:

– ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ, УРОД! – страх перемешался с дикостью и я оттолкнул его от себя посильнее и выскочил из-за парты, встав в проходе между их рядами.

– Ой, да ты у нас набрался храбрости? – лыбился он. – Ну, давай, заплачь снова. Плакса Авенир. – начал он кричать. – Плакса Авенир!

Почти все в классе начали за ним повторять. Слезы снова стали наворачиваться. Я лишь и смог промычать: – "Я не плакса. Я не плакса" – повторял я снова и снова.

Он подходил ко мне все ближе и ближе. Его надменное лицо выражало наслаждение происходящим, а у Авенира младшего в душе была война. На одной стороне слабость и доброта, что твердили:

– Мы не можем ударить. Нельзя причинять людям вред. Вдруг мы ему что-то сломаем. – а слабость нашептывала. – А вдруг мы не справимся?

По другую сторону злость и гордость:

– Нет, мы можем! Мы должны разбить его лицо, сломать нос, выбить зубы, заставить его истекать кровью. У нас крепкие кулаки и сильное тело, давай!

– Чо ты замер? Уже пошевелиться от страха не можешь? – сказал Барри и начал тыкать в меня пальцем. – Ну, давай, давай.

Его слова, звучали как вызов. И в какой-то момент, в мыслях у меня появилась ясность. На доли секунд, я ощутил покой, по окончании которого, я нанес свой первый удар. Он пришелся прямо в нос моего обидчика, отчего тот попятился назад и упал, пуская кровь по своему лицу. Одним ударом я не ограничился и налетел на него, начав бить кулаками, превращая его рожу в кровавое месиво. Боюсь, что я бы тогда убил бы его, если бы меня не подхватили за руки, оттягивая от него. В попытке вырваться, я ударил кого-то сзади локтем. Вырвался, ударил ногой Барри и снова был оттянут назад. И для того, чтобы снова вырваться, укусил держащего за кисть и в следующую секунду, ощутил во рту кровь. Именно она меня начала приводить в чувство и в мышцах появилась слабость.

Я начал успокаиваться, перестал рваться к задире и по щекам потекли слезы. Где-то позади я слышал, как кричали ученики, пытаясь меня успокоить.

– Авенир! Успокойся! – кричал учитель.

Мне стало плевать на всё. На их крики, на те боль и унижения, что мне не раз причиняли. Хватка рук держащих меня ослабла и сорвавшись, я подхватил свои вещи и убежал.

Это воспоминание напомнило мне о моём прошлом в 21 веке. Как со мной поступали и как я точно также защитился. Мне как-то стало легче от увиденного. Вновь пережив это, я почувствовал покой, Именно этот момент, когда я ответил обидчику, мне нравился. Маленький я, почувствовал этот сладкий вкус крови. Вкус мести А далеко, где-то на границе сознания, я начал желать повторить всё это.

Через какое-то время, я оказался дома. Прошло несколько часов, вернулся отец и захотел со мной поговорить.

– Ты избил одноклассника, Авенир?

– Да, папа. – виновато ответил я.

– Ты хоть понимаешь, какие проблемы мне создал? Ты, щенок! – зло процедил отец и схватил меня. – Будешь знать теперь.

Я боялся ответить ему, что он сам говорил дать сдачи, а теперь он хочет меня наказать. Снова в мыслях был беспорядок и неопределенность.

Он отвел к себе в кабинет, достал линейку и сказал:

– Руки на стол, Авенир

– Папа, не надо. – хныкал я.

Он схватил мои руки и выставил их на стол. Затем начал бить по ним линейкой и с каждым ударом, в груди ребенка начинало разгораться пламя ненависти ко всему живому.

– Однажды, я отомщу всем вам. Убью вас. Сожгу. Вы будете страдать. – думал маленький я. – Но, ведь не все люди плохие. Есть ребята в школе, которые хорошо ко мне относятся. – с грустью менялись мысли младшего Авенира.

– А теперь иди в свою комнату. – сказал отец, когда закончил хлестать меня по рукам.

Остаток дня, я провел в апатии, воспоминание проскочило до момента перед самым сном. В голове словно связали невообразимой сложности узлы, которые мне нужно было распутать. Все было непонятно. Куда не глянь, сплошной парадокс. Что же хорошо и что плохо? Как следует себя вести с людьми на самом деле? Перед тем, как заснуть, Авенир прошлого страшно возжелал сил, как у отца. И вместо того, чтобы проснуться в реальности, я оказался во сне прошлого.

Вокруг ничего не было лишь тьма. Я был абсолютно лишен тела, я даже не понимал, откуда исходят мои мысли. Словно все вокруг и есть мой разум, но при этом, я как космонавт, оказавшийся в открытом космосе за пределами галактики, где нет абсолютно ничего, лишь отблеск далеких звезд, свет которых не способен осветить скафандр. Когда-то я здесь был, в этом темном пространстве, в этом же возрасте. И где-то рядом и далеко, звучали мысли меня прошлого, но они тонули в этом мраке, словно брошенный камешек ночью с корабля посреди океана, оставляющий лишь легкую рябь на воде. Пространство вокруг так ярко ощущалось шестым чувством, что казалось, можно спокойно отправиться куда нужно, стоит только пожелать, но с этим вместе, размеры этой пустоты бесконечны, отчего обуздать их не представлялось возможным. Я почувствовал, каа хотел что-то сделать, хоть что-нибудь. Напрягал свое слабое шестое чувство, но получал лишь гору неясной информации и огромное количество энергии, несовместимого с человеческим телом. У меня появилась мысль, а что, если я сейчас попробую использовать силы, находясь в воспоминании. И стоило мне сосредоточиться и использовать пространство воли, которое я еще не умел использовать, это было инстинктивно, как меня окутала энергия, еще большая, чем тогда в детстве…

POV Луиза

Через сон, Луиза почувствовала очень сильную и ужасающую энергию, что сочилась через защищенные стенки её комнаты. Эта штука, словно тяжелый газ, потихоньку лезла через стену.

– Какого хрена!? – вскрикнула она и в тот