Сын Тишайшего 8 - Александр Яманов

Избранный глава церкви оказался на удивление толковым управленцем и не догматиком. Буквально за два года он навёл порядок во внутренних епархиях, заодно начал успешное искоренение униатства в Западной Руси. Понятно, что попам помогает государство. Однако они неожиданно проявили гибкость и терпимость. Отступников не жгут в сараях или не загоняют насильно перекрещиваться в реки. Лучшим средством оказался дополнительный налог. Кому захочется платить лишнюю десятину?

Вторым стимулом стало безоговорочное освобождение от крепости. Я придумал небольшую фишку, когда православные получали прощение всех долгов перед бывшими помещиками, благо большая часть поляков сбежала. Заодно люди могли первыми выбрать лучшие участки земли.

Хотя в бывшем ВКЛ начали стремительно распространяться артели, но важен факт. А вот униатов и тем более католиков немного ограничили в правах. Особо крестьян не злили, но дали им понять, что они могут оказаться в худших условиях. И эффект последовал моментально. Целые приходы возвращались в истинную веру. К чести церковников, они искусственно не ускоряли процесс, а занимались самой настоящей просветительской деятельностью.

Естественно, это в меньшей степени касалось дворянства и частично купечества, которое продолжало упорствовать, сохраняя верность католичеству. Но для высокородных тоже применяются дополнительные подати, и существуют ограничения по службе. Если в армии у нас особых препон нет, продвинуться могут как католики, так и мусульмане с буддистами. То в гражданских ведомствах, учебных заведениях и даже торговле, есть барьер. Например, для чиновника пределом является пятый ранг, а заводчик или купец никогда не получит госзаказ. Тоже неплохо так отрезвляет и заставляет задуматься. Надо учитывать, что сейчас в Польше жуткий бардак, грозящий перерасти в гражданскую войну. В Европе тоже не мёдом намазано. Вот люди и думают, как обустроить своё будущее. Думаю, постепенный переход шляхты в родную веру не за горами. Ведь большая её часть — это ополяченные русские.

С иудеями пока легче. Даже самые упорные поняли бесперспективность своего упорства. Есть только два выхода: эмиграция или принятие православия. И здесь не всё так просто. Никто не позволяет новым христианам оставаться на прежнем месте. Их ждёт расселение по стране. Неофитов хватает, но чиновники справляются, раскидывая их по разным губерниям. Сначала были попытки мошенничать, но они быстро прекратились. Некоторые богатые иудеи хотели сменить веру формально и остаться жить на прежнем месте. Не прокатило!

Забавно, но среди принявших христианство оказалось много земледельцев и мелких ремесленников. Народ победнее покидать русские пределы не хотел, поэтому активно ехал в южные артели, а также на Урал и даже сибирскую засечную линию.

Преступные дела вроде аренды поместий, винокурения, откупа или шинкарства у кагалов отняли. То же самое касается торговли. Я запретил неправославным скупать продовольствие и оказывать услуги казённым организациям, включая армию. Оказывается, евреи не могут существовать в вакууме и зарабатывать только на соплеменниках. Им нужна кормовая база из других народов. Только лавочка-то прикрыта.

Здесь ещё и прогрессивная шкала налогообложения, увеличивающаяся каждый год на десять процентов. Мало кто захотел ждать, когда подати зафиксируют на отметке пятьдесят процентов, и начал уезжать. Богачи с лидерами общин сбежали ещё с панами. А два года назад в Польшу, Австрию и Германию потянулись тысячи людей попроще, осознавшие, что с царскими властями нельзя договориться. Взяток мои чиновники не берут. По крайней мере, мне очень хочется в это верить. Всё равно, преступление потом вылезет ведь процесс на контроле Ревизион-отдела и разведки.

Глупо утверждать, что экономика Западной Руси не пострадала от столь жёстких мер. Однако я предпочитаю меньшее количество лояльных подданных и даже пустынные земли, чем потенциально враждебные элементы. Территории мы заселим, как и поднимем промышленность с торговлей. Особенно с учётом снижения младенческой смертности и увеличения продолжительности жизни в стране. Одно поколение, то есть двадцать лет, из которых пять уже прошли, и численность жителей удвоится. А о католиках с иудеями попросту забудут. Только сейчас меня волнует совершенно иное дело.

* * *

Патриарх не стал чураться, отведав со мной обед, состоящий из куриного супа и картошки с рыбной котлетой. Понятно, что на столе была зелень и хлеб. Из солдатского котла я не ем, потому что глупо. Но продолжаю следовать своим привычкам, соблюдая умеренность. Чего требую от офицеров. Хотя русская армия — это не польское шапито. Там магнаты и даже шляхта попроще таскали за собой целые обозы с различными деликатесами и мебелью, обслуживаемые многочисленным персоналом. Собескому ненадолго удалось прекратить подобную вакханалию. Но когда мои парни отвоёвывали Западную Русь, то иногда захватывали подобные караваны. Австрийские и французские офицеры ведут себя скромнее, однако слишком далеки от своих солдат. Я же изначально старался создать из армии единый организм и вроде смог.

Во время чаепития, когда Епифан принёс вазочки с мёдом и вареньем, уже можно начать беседу.

— Ты так хотел поговорить со мной, что аж приехал за две тысячи вёрст. Слушаю.

Делаю глоток ароматного напитка и зажмуриваюсь от удовольствия. Чёрный чай здесь называют красным, но для меня главное — вкус. А он бесподобен!

— Государь, всё идёт к тому, что с божьей помощью ты освободишь Константинополь от владычества басурман, — Иов знает мои привычки, поэтому начал с сути, — В случае победы православного воинства возникает вопрос. Как быть со вселенским патриархом?

Он бы лучше последствия раскола устранил, чем лез в большую политику. Но и понятны переживания иерархов. Попы снова разругались как раз по теме будущего сосуществования с греками.

— Мой ответ должен остаться между нами. Если узнаю, что ты проговорился, то покараю. У меня неприкосновенных нет. Ты мою политику знаешь, священники — это служители культа, не более того. Нравится тебе это или нет, но многие из вас даже не верят в бога, — поднимаю руку, дабы пресечь возражения вскинувшегося Иова, — У меня на дыбе висело несколько епископов. Каждый второй грешник и подлец, использовавший сан в личных целях. Поэтому спор сейчас неуместен. Переубедить меня невозможно, а время потеряем.

Патриарх не удержался и провёл рукой по роскошной рыжей бороде. А он ведь не так стар, вон почти нет седины. Иову вроде лет пятьдесят. Это стало одной из причин поддержки его кандидатуры. Старики закоснели в своём нежелании принимать стремительно меняющуюся жизнь. А многие до сих пор не могут простить мне потерю земель и ресурсов. С более молодой порослью епископов легче договориться.

— Я буду молчать, — наконец произнёс собеседник