"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

мёртвой химерологией: ведь это, фактически, было конструированием практического живого существа, пусть и работающего на многократно вывернутой и искажённой энергетике. Псевдожизнь… Впрочем, псевдо ли?

Для создания подобной мертвой химеры требовалась жертва, обладающая магическим даром: это я выяснил наверняка. Возможно, подошли бы насыщенные стихийным нейтралем предметы, но для этого явно требовалось изменить методику: моя не подходила.

Теория мистических искусств Тиала гласила, что владеть искусством может каждый: просто большинство имеют лишь совсем мизер своеобразной духовной силы, и поэтому им требуются многие десятилетия её развития, чтобы получилось хоть что-то путное. Прецедентов людей, осиливших подобный путь, впрочем, пока в истории королевств не было. Так или иначе, обычные люди не подходили, хотя у меня и была теория, что возможно, если собрать правильную гекатомбу, это вполне себе сработает как замена. Но вот люди, обладающие настоящим талантом, даром изменять реальность, подчинять себе силы сотворения… Было что-то особенное в них. Не просто в жизнях, нет, в самих душах, через которые можно было преломить смерть так, что она пустила ток чёрной силы по венам новорождённой химеры, заставляя ту существовать.

Я извёл небольшой монастырь целительниц на эксперименты, списав их смерти на действия обитающей неподалёку редкой твари: однако эту зависимость выяснил наверняка. И это заставило меня всерьёз задуматься о природе сил глазоеда и своей новообретённой способности вдыхать псевдожизнь даже в скалу-артефакт…

Выходит, глазоед поделился со мной частью своей души? Той, что отвечает за магические способности? Душа самого глазоеда, как и его способности к манипуляции нейтралью, безусловно, исказились до неузнаваемости в процессе его преображения. И всё же, это было сделано не зря: похоже, что часть этой искажённой, изуродованной, искалеченной силы стала моей.

Ни одна книга мастеров Тиала не описывала ничего, похожего на процесс передачи магических способностей. Но глазоед, жалкое, лебезящее существо с искривлённым сознанием, сумел это сделать! На краткий миг я даже пожалел, что отпустил зверушку в свободное плаванье. Кто знает, может он и в самом деле умел делать и обратное? Пить чужую силу, откусывая от своих жертв частичку магических способностей? Возможно, с годами я смогу развить это способность…

Лучшая теория, которую я придумал насчёт этого, что магический дар я всё же приобрёл. Вероятно, он и отвечает за создание чего-то странного, вроде псевдоживой скалы. Но его сила и мощь крайне ограничены: один раз потратил всю силу, а затем жди, пока предельно слабый дар придёт в себя. Проблемой, здесь, пожалуй, было то, что ничего подобного я вообще не ощущал: возможно, мои собственные способности к искусству смерти забивали все ощущения альтернативной магии напрочь, выступая подавляющим противовесом. Вот и выходило, что всё, на что был способен слабенький дар глазоеда - это привнести толику искажённой силы сотворения в мои создания время от времени, да восприятие подправить…

С этими мыслями я последовал в подвалы дворца, где люди Улоса давно оборудовали для меня тайный ритуальный зал. Король трёх королевств может себе позволить и большее…

Раздетые тела рыцарей были уложены ровной шеренгой. Молодая, лет шестнадцати девчушка с завязанным глазами и заткнутым ртом была уже привязана к алтарю. Я обернулся к замершему в тени неприметной ниши старику.

— По каким критерием ты решил, что, молодые подойдут лучше? — задумчиво почесал подбородок я. — По идее, пожилая и опытная целительница подойдёт лучше, её дар более развит.

— Возможно, вы правы повелитель. — прошелестел голос лича, заставляя девушку замереть, вслушиваясь в наш разговор. — Но такую может быть сложно скрутить, опытная целительница вполне может овладеть и парой-тройкой боевых приёмов к старости.

— Проклятья парализации, слабости, и всё такое. — вяло крутанул рукой я.

— Нарушит чистоту ритуала. — дёрнул головой Улос. — Не волнуйтесь, господин, у неё сильный дар, но сама ещё неумеха, я наводил справки. Всё пройдёт идеально.

Я хмыкнул, стягивая с пленницы повязку на глазах и вынимая кляп.

— А ты что скажешь, милое дитя? — приподнял я подбородок девушке, и пристально всматриваясь в заплаканные синие глаза. — У тебя сильный дар?

Я подкинул над рукой свой старый добрый костяной стилет, ловко перехватив его поудобнее. Сегодня ему предстояла очередная жертва, но звукоизоляция в ритуальном зале идеальная: кляп, вообще-то, в основном был нужен, чтобы притащить пленников сюда.

— Пощадите. — жалобно всхлипнула девушка, слегка дёрнув верёвки. — Я… Я сделаю всё что угодно, милорд. Я просто хочу жить…

Я кинул ироничный взгляд на старика.

— Приказа вбить послушание или выбить нытьё не было. — пожал плечами лич.

— Пожалуйста… — понизила голос до шёпота девушка.

Для кого-то, быть может, это прозвучало бы мило и трогательно: иной головорез, может, и пожалел бы, настолько невинно она выглядела.

Но у меня ничего не шелохнулось в душе, когда костяной стилет пробил сердце жертвы. Сложенные вместе тела зашевелились, покрываясь чёрным туманным покровом. Он зашевелился, словно живой, а затем загустел, обволакивая мёртвых рыцарей-странников словно могучей тиной. Из бурлящей тины выстрелили щупальца, пожирая и подтягивая в центр, к жертве массу полуразъеденной чёрной плоти, а затем огромная чёрная капля со щупальцами поглотила тело девушки, в чьих глазах так и застыла просьба пощады.

Я напрягся, формируя создание. Бурлящая чёрная масса медленно стекала вниз с алтаря, постепенно обнажая контуры чёрного существа. В этот раз я не стал изобретать ничего особенно: нет, на выходе из темнейшего потока смерти показались затвердевшие из костей рыцаря копыта обычного вороного коня.

Вскоре передо мной стояло новое, великолепное творение, что должно послужить мне транспортом. Я перепробовал множество разных тварей в этом виде: поднятые олени и медведи, большие кошки и свирепые лесные волки, костяные гончие и костяные големы…

Практика показывала, что на копытных ездить комфортнее всего. Поэтому, подумав, я решил, что мне отлично подойдёт конь в виде химеры. По скорости, наверно, должен всех обогнать, всё же, зверушка псевдоживая… А по комфорту люди всё равно не знали зверей лучше. Впрочем, обычным конь был только для меня. Для всех остальных, пожалуй, изрядная диковинка.

Зверюга всхрапнула, подойдя ко мне ближе и вперив в меня немигающий взгляд синих глаз. Грива на её спине зашевелилась, удлинясь, и превратилась в поток сухих чёрных щупалец. Я медленно поднял руку, и те тесно оплели её, медленно изучая. Силы в них, пожалуй, хватило бы раздавить и разорвать рыцаря в полной броне: но меня они обнимали нежно, признавая хозяина.

Удовлетворившись осмотром, конь фыркнул, слегка показав мне заострённые, бритвенные лезвия зубов, а затем медленно опустился рядом, приглашая сесть на себя.