Магия крови - Ник Перумов

Клара оказывается возле поверженных врагов одновременно с Мелвиллом, за спиной топает десяток дружинников покрепче – надо первым делом оттащить связанных подальше от горящей магии, – переворачивает первого на спину и удивленно восклицает:

– Рико?.. Некромант?

Глава XXX

Ворон кружит в море кипящей оранжево-золотой силы; он – словно противовес в требушете, словно тяжелое навершие рукояти меча, словно камень в праще. На другом конце невидимой нити, прочной, прочнее всего, что существует в этом мире, кружит Золотая птица – едва различимый силуэт на фоне огненного моря. Две великие птицы, два бога-Хранителя, движение которых отныне держит Араллор.

И всю его невероятную силу.

Волшебный молот и великое заклятие безумных магов стали вечной нитью, смертные – богами, их движение – порядком, центром, придавшим устойчивость раскачавшемуся миру.

Ворон почти уже забыл, кем он был совсем недавно и кем была Золотая птица; он теперь и есть Араллор, они оба – Араллор, и Ворон не без оснований подозревает, что ни остановиться, ни покинуть свое место, ни даже умереть им отныне не дано.

Впрочем, у них нет времени на то, чтобы обдумывать свое новое существование, – мир дрожит, мир исходит криком, сила внутри него вскипает, вздымается до самого каменного потолка бескрайней каверны, ярится, пытаясь хоть на миг заглушить терзающую мир боль, а причина тому…

* * *

– Силы недостаточно. – Скьёльд четко и точно, словно опытный тавлейный игрок, передвигает по магической фигуре расставленные на ней кристаллы и амулеты, подталкивая их древком своего копья. Пот катится по его лицу, вытатуированные на черепе драконы кружат в стремительным танце, но маг ни на что не отвлекается. – Совсем немного не хватает. Конструкты…

– Вышли из строя, я понял. – Кор Двейн стоит спиной к спине со своей названой сестрой в сердце ярко светящейся фигуры, оба – воздели руки; пальцы ловко перебирают тонкие потоки силы, направляют, отклоняют, точно исполняют сложную мелодию на громадной цитре. – Скорее всего, маги Долины поработали.

– Нужен либо новый источник силы, либо качественный скачок. – Соллей слегка задыхается, будто от быстрого шага. – Какие-нибудь добавочные чары. Кор?..

– Я думаю, – огрызается Двейн, не переставая перебрасывать потоки. Только так им еще удается поддерживать в равновесии систему сложнейших чар, не давать ей распасться. Тем, кого в этом мире знали под именем Стихий, не удалось пробить дорогу внутрь Араллора, к основному источнику силы; пирамиды Шепсута перестали существовать. Других мощных источников здесь нет. Добавочные чары – хороший вариант, вот только они требуют времени, которое давно истекло, их же еще составить надо…

– Брат… – вдруг произносит Скьёльд таким тоном, что и Двейн, и Соллей оборачиваются к нему. – А это что?..

«Это» – клочок неучтенных, каких-то незнакомых чар, который сейчас носится между аэром и землей, гонимый потоками разбушевавшейся силы. Хотя это вовсе не какой-то клочок, нет, первое впечатление обманчиво – это мощные и сложные чары, просто покамест свернутые в подобие черного лоскута.

Лоскут этот трепещет под напором магии, задевает тянущиеся от фигуры к аэру нити заклятий, и магические линии под бывшей Твердыней отзываются на это острыми толчками силы.

Всем троим чародеям понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что это и откуда.

– То, что надо, – кратко бросает Кор Двейн.

Ближайшая линия – больше похожая на тонкий голубоватый стебель, вросший в пылающие небеса, – изгибается, образует петлю и стремительно цепляет черный лоскут, сжимает его все туже; еще мгновение он трепещет, словно стараясь вырваться, а потом без следа втягивается в стебель, и тот плавно опадает на землю, будто подсеченный невидимым серпом.

Ни Великий Темный, занятый сейчас тем, чтобы подтянуть поближе и пожрать своих противников, ни бывшие маги, так и не прошедшие полной трансформы, не заметили того, что могло бы придать им новых сил, и даже – освободить.

– Успели. – Скьёльд облизывает пересохшие губы.

– Брат, готовь копье! – Кор Двейн улыбается, широко, торжествующе. – Сестра, будь и ты готова. Последний шаг…

* * *

– Ну же, ну! – Молния металась под горящим небом, пытаясь поймать ускользнувшие чары, однако с таким трудом сплетенная ловушка мчалась, как подхваченный ураганом лист.

– Не поймаешь. – Камень оказался рядом. – Пусть теперь само расточается, что ли… Да и, сдается мне, не понадобятся они уже, эти чары. Видишь, что наверху творится? Что-то там горит, да хорошенько, и все ближе к нам. А мы здесь и сами сидим как в ловушке…

– Эта ловушка нас не удержит, брат, – засмеялась Молния. – Чего ты тревожишься зря? Смертные опять что-то наворотили, но неужто какие-то смертные способны нам помешать?.. Но ты прав, – голос ее сделался тише. – Древний связан крепко, нам он пока не мешает, ловушка и ни к чему. Проверим-ка, что там у Радуги получилось с источником силы… Эй, братья, сестры! Заглянем в вулкан!..

Они очутились у подножия Рога, среди падающих сверху раскаленных камней в тот самый миг, когда земля вновь содрогнулась; огненная трещина, лежавшая перед ними, разошлась еще шире, в глубине ее ярилось оранжевое пламя. Сила вновь хлынула пылающей волной, потекла вверх по линиям чар, удерживающих сеть над бывшей Твердыней.

И на этот раз трещина продолжила расширяться, словно мир наконец разломили на куски, сила хлестала наружу ревущими огненными потоками, окутывала и небо, и сам воздух; Араллор горел.

Рог Огненного Зверя испустил вопль боли, точно тяжко раненый исполин.

– Надо же, у них получилось, – удивленно заметила Молния.

Вулкан взорвался, и все вокруг сделалось огнем.

* * *

Ворон чувствовал, что северный край Араллора будто взрезают острым ножом, кромсают, как живую плоть, чтобы добраться до лакомой сердцевины, силы, веками копившейся внутри. Еще чуть-чуть – и им удастся задуманное, а что станет с миром и с его обитателями – да разве их, мнящих себя великими, это волнует?..

Чувствовал он и кипящее там сражение, Древнего бога, растерявшего часть своего могущества, но насмерть схватившегося с магами, показавшимися Ворону очень знакомыми, только зачем-то нацепившими странные личины. Или нет, не нацепившими – эти личины приросли к ним, проникли внутрь, словно тяжкая болезнь; они уродовали смертных, изменяли, давали невиданную силу, делая почти что богами, – но забирали куда большее, самую душу, память, лицо.

А еще там были другие, родня по крови Древнему богу, но куда слабее – и они тоже бились и против него, и против смертных безумцев, но осталось их немного; иные, чувствовал Ворон, успели разбежаться и искали в Араллоре остатки прежнего мира и прежних алтарей. Все смешалось в единой огненной схватке; живые погибали, сливались, восставали, творили невиданные чары. Земля и воздух на Севере полыхали, сила изливалась