"Фантастика 21025-22". Компиляция. Книги 1-23 - Виталий Хонихоев

Говорят, был такой Бог. Бог ненастоящего. И он давал тому, кто придет к нему все, о чем его только просили — славу, деньги, власть, женщин. Все. Но ненастоящее. А кто может отличить настоящее от ненастоящего? Никто. Вот и шли к нему и стар и млад, кто за воинской славой и доблестью в бою с тысячью врагами, кто за любовью и объятиями прелестных красоток, а кто за властью и мировым господством. Вот только этот Бог взамен забирал жизнь. Настоящую.

Я сижу на корточках в нереально красивом саду и над моей головой висит огромная луна. Передо мной — так же в сэйдза сидит девушка с лицом Смерти.

Мара многолик — говорят буддисты. Мара везде. Мара — князь иллюзий, всадник Майи, демон-искуситель (демоница?). Говорящее имя. А еще Мара — богиня смерти в славянском пантеоне. Игра слов. Кто ты, наемник или наемница, демон-искуситель или Смерть? Или — и то и другое?

Закрываю глаза и чувствую диссонанс в ощущениях. Мое новое чувство, чувство крови кричит мне что я сейчас лежу и кровь накапливается подо мной, у меня разорвана грудина и сломано плечо, но все мои остальные чувства — говорят, что я сижу в сэйдза в прекрасном саду и легкий летний ветер кружит лепестки сакуры в непрестанном вальсе над нашими головами.

Понятно. Все ясно. Все мои чувства — во власти иллюзии, все, кроме одного. Чувства крови. А почему Мара не может подделать и его? Да потому что оно уникально и кроме меня его никто не испытывал. Хотя, может есть еще маги крови, но Мара — точно не из них. Что с моими девчонками? Я на самом деле лежу, но я не вижу не слышу реальности и могу ориентироваться только на чувство своей крови. Может быть им уже перерезали глотку, и они истекли кровью? Может быть сейчас нас заливают бензином из канистры и вот-вот чиркнут спичкой? Отдаю команду своей крови растечься в разные стороны, тонкими нитями расползтись — не привлекая внимания, а потому — не быстро, стараясь вжаться в грунт, хорошо, что мы в саду, на мраморном полу в особняке это было бы очень заметно, а тут трава — может удастся…

— Как ты понял, что ты в иллюзии? — спрашивает девушка, череп преображается в обычное лицо, правда чересчур бледное и неэмоциональное: — как ты сумел вырваться из кругов ада?

— Добрый вечер. — кланяюсь я в ответ. Надо тянуть время, пока мои нити не найдут что-нибудь или кого-нибудь… хоть что-то. Трудно быть на двух планах одновременно, голова начинает болеть так, как будто ты пытаешься решить сложную геометрическую задачу. Или втиснуть в голову понятия дофигаэдра. Словом, будто начал учится жонглировать и выбивать чечетку одновременно. Но надо решать эту задачу, надо тянуть нити, надо тянуть время. А для того, чтобы тянуть время никто не придумал ничего лучше, чем неторопливая беседа двух людей, которые хотят друг друга убить.

— Меня зовут Ямасита Синдзи, учащийся старшей школы. Мне шестнадцать… почти семнадцать лет. — пауза. Молчание. Девушка шевелится. Поворачивает свое лицо ко мне.

— Я — Мара. Сколько мне лет я не знаю. В данное время — наемник. Мне очень жаль, Синдзи-кун, что наши пути пересеклись в этом саду.

— Мне тоже очень жаль, Мара-сан. — молчание. Между нами появляется чайный набор и девушка подбирает рукава кимоно, начиная чайную церемонию. Мои нити тянутся во всех направлениях, пытаясь нащупать что-то в настоящей реальности, в том саду, где я лежу на траве со сломанным плечом. Где же там в той реальности моя команда, Акира-сан, Читосе и Майко? Надо найти их. Неужели мы все в своей собственной иллюзии сейчас? Эта наемница реально крута. Как и ожидалось от тройной эски. Ох, невовремя мы попали, но я думал, что у старикана Джиро еще есть козыри в рукаве. А может быть еще есть — мелькает мысль, может пока я тут сижу и чаи гоняю — в реальной реальности старикан с каким-нибудь огненным мечом уже ему голову отрубил, а я попросту останусь здесь навсегда в этой иллюзии и может быть меня уже подключили к аппарату поддержания жизни в больнице и прошло тридцать лет и Нанасэ-онээсан уже умерла и медики решили отключить меня. Сейчас. Опять чушь в голову приходит, думаем дальше, не время расслабляться.

— Что ты хочешь сказать, Синдзи-кун? — спрашивает девушка, едва наши чаши заполнились чаем и я поднес свою к губам. Иллюзорный чай — лучший вид чая, из тех, что я когда-либо пробовал. Как описать его? Представьте осеннее утро, легкий холод, пар изо рта и печальную девушку на перроне вокзала, когда твой поезд уезжает навсегда. Вот такой вкус.

— Что ты хочешь сказать перед своей смертью? — спрашивает она и чашка едва касается ее губ.

— Что ты хочешь сказать своей Смерти? — чашка ставится на поднос с легким звуком «тунн!» когда фарфор прикасается к твердому дереву.

— Ты можешь сказать все. Я выслушаю тебя. — говорит она и поднимает голову, любуясь полной луной. Я поднимаю голову вслед за ней. Мои нити движутся еле-еле, хотя я напрягаюсь изо всех сил. Почему? Я утратил часть силы? Нет, я все еще чувствую кровь, однако даже мои раны — те, что в реальном мире, заживают едва-едва. Просто уменьшилась скорость моего лечения и манипулирования кровью?

Я смотрю на девушку Смерть, которая любуется луной, никуда не спешит и ждет моих слов, так, словно у нее есть все время мира. А ведь она (он?) — наемница, у нее не так много времени, прежде чем в атакованное поместье не сбегутся все якудза округи. Все супера Сейтеки, СКПУшники, отряд антимагии и … черте-кто может явится еще. Ей нет смысла затягивать свою миссию, или она настолько уверена в своих силах, что ей попросту плевать? Что она в состоянии всем внушить «все спокойно, здесь не на что смотреть, проходите мимо»? Возможно, хотя это вызывает у меня мурашки, от такого монстра ничто не спасет.

Второй вариант — что в этой нашей иллюзии время течет не так, как снаружи, в реальности. Это объясняет и мою замедленную регенерацию и тот факт, что с момента начала нашего разговора мои нити продвинулись дай бог на пять сантиметров. А может быть и первый и второй вариант вместе, да. Выводы, впрочем, не поменялись — продолжаем бурить своими щупальцами ткань реальности там, в настоящем мире и заговаривать зубы здесь в этом прекрасном саду.

— Что сказать. — пожимаю плечами я: — у меня