"Фантастика 2025-195". Компиляция. Униги 1-23 - Вадим Витальевич Тарасенко

хорошо, но только не всегда. Вот сейчас спешить — совсем нехорошо получается, а вовсе даже зряшно. Зачем ты делаешь мне спешку, эльф недоразумный? Как же взять вещь, не узнав её, а? Молчишь?

Опешивший Найло действительно молчал, только глазами хлопал. Собирая из ящиков стола что-то глухо брякающее, шуршащее и дзинкучее, Рунди Рубинчик приговаривал:

— У вещи для начала расспросить надо: что она да откуда, накалину снять с неё, если имеется.

— На-калину?

— Тяжка бывает память о былом, — назидательно потряс пальцем ювелир и стал рисовать на столе белым мелком. — Или думаешь, камень — он не человек?

Йеруш наблюдал за действом со слабой надеждой, что Рунди Рубинчик его разыгрывает. Только что же казался самым приятным гномом на свете, а теперь какую-то дичь несёт! А Рунди обрисовал камень кругом, этот круг аккуратно обрисовал ромбом, от его граней повёл длинные завитушки, на концах которых тоже нарисовал по кругу.

Над дверью лавки брякнул колокольчик, на миг ворвался с улицы гам и холодный воздух, шагнула на порог плотная женщина, замотанная в цветастый платок поверх куртки. Рубинчик посмотрел на неё строго исподлобья, и женщина, махнув рукой, вышла, однако перед тем неожиданно пытливым взглядом зацепилась за Йеруша. Найло решил, что она его с кем-то перепутала.

Илидор, вроде бы бездумно смотревший в окно, вдруг вздрогнул. Наморщил лоб, ещё раз посмотрел, дёрнулся, остановился, снова дёрнулся. Повысив голос, спросил Рунди:

— Это долго? Накалину снимать?

— Тяжка бывает память о былом, — повторил гном с нажимом. — Откуда мне иметь знание, сколь она тяжка у этого камня?

— Я отойду, — бросил Илидор Йерушу. — Вернусь потом сюда или в спальный дом.

— Ты чего ещё? — заволновался Найло уже в спину дракону. — Ты кого там увидел?

— Циркачей Тай Сум, — скупо бросил дракон, и дверь лавочки захлопнулась за ним.

— И… что с того? — беспомощно спросил Йеруш закрытую дверь.

* * *

Илидор и сам понятия не имел, что с того. Просто увидел, как мимо окна лавки проходят трое: фокусник Олава-Кот, вместе с которым Тай Сум приходила в лекарню к Ерджи, балясник Амриго и ещё один незнакомец. Увидел и не смог не выскочить за ними, удивлённый, что уже в третий раз судьба сталкивает его с цирком Тай Сум, хотя вроде бы каждый идёт по своим дорогам, и тех дорог вокруг — ёрпыльная прорва.

Но узрев этих троих, Илидор сразу понял, почему его взгляд привлекли оборванные акробаты на Пёстрой площади: у тех за спинами маячили музыканты в синем и в оранжевом балахонах.

Не придумав, какой кочерги ему нужно от циркачей, особенно от мерзкого Амриго, и что он им скажет, Илидор просто догнал этих троих и окликнул Олаву-Кота. И тот, хотя не вмиг, но узнал Илидора без подсказки: прищурив и без того узкие чёрные глаза, прижал к груди ладони и сообщил, что этот наполненный светом голос навсегда остался в его памяти.

Сказав так, Олава-Кот спокойно и естественно взял дракона под руку и предложил разделить трапезу — циркачи как раз собирались подкрепиться, поскольку завтрак уже прошёл, до обеда ещё далеко, а стало быть, настало время второго завтрака.

Дракон на это заинтересованно дрогнул бровями, а третий человек, смуглолицый, горбоносый и очень весёлый с виду, заключил:

— По-моему, он не знает про второй завтрак!

Амриго сумрачно молчал, глядел вперёд и делал вид, будто никакого Илидора тут нет, из чего дракон сделал вывод, что балясник — не большой охотник до общения, и это Илидора полностью устраивало: сам он с куда большим удовольствием выбил бы Амриго зуб-другой, чем стал развивать знакомство.

Дракон понадеялся, что Йерушу хватит ума подождать его в лавке ювелира, а не разгуливать по чужому городу с деньгами в одно своё малозащищённое эльфское лицо. За чертежи Илидор был спокоен: тубус он носил в своей поясной сумке.

Циркачи отвели его в харчевню неподалёку. Это была приземистая длинная мазанка, свежепобеленная по осени, расписанная цветами, пирогами да ягодами. Внутри пахло подошедшим тестом, варёным мясом, жареным луком и морковью, и в животе отзывчиво заурчало.

Девица-подавайка принесла им большую ковригу тёмного хлеба, миску шкварок, варёные яйца кур и уток, горячую и очень густую острую похлёбку на эле с грибами, морковью и репой, сладкие творожники со сметаной. Олава-Кот потребовал также два больших кувшина пива, которое, по его словам, великолепно варила хозяйка, жена харчевника. На удивлённый взгляд Илидора пояснил, что в такое сложное время жизни, которое сейчас переживают циркачи, большой кувшин пива на завтрак — благотворнейшая вещь.

Утолив первый голод и разлив по кружкам пиво, Олава-Кот вкрадчиво спросил:

— Ты расскажешь нам про дракона? Нам очень интересно узнать про дракона, который тогда унёс с представления нашего мальчика.

— Не вашего, — тут же отбрил Илидор, с трудом вынимая себя из сытой расслабленности.

Подчищая кусочком творожника остатки сметаны, Олава-Кот невозмутимо возразил:

— Тогда Ерджи был нашим мальчиком. Вот сидит мой добрый друг Хмет. Он может подтвердить, что честно и собственноручно купил того ребенка в дальних людских землях, именуемых… Как именуют те дикие места, Хмет?

— Декстрин, ага.

Хметом звался смуглолицый горбоносый весельчак. Он присоединился к разговору, одновременно передвинув свой табурет так, чтобы оказаться поближе к миске со шкварками.

— Того мальчонку купил я в Декстрине, — повторил Хмет, набирая ложкой со дна миски шкварки и натекший с них жир. — Места дикие, злющие, холодные. А мальчонка сиротой остался, ага. Олава-Кот говорит справно: в цирке лучше было ему. А дракон его забрал. Твой дракон-то?

Илидор спрятал нос в кружке с пивом, но все трое циркачей смотрели на него, ожидая ответа. Хмет — с живым открытым интересом: «Расскажи мне историю!». Балясник Амриго всё молчал и глядел мрачно, хотя ему-то что сделал дракон, унесший Ерджи? Но Илидор бы не удивился, открой балясник рот и скупо попроси рассказать, где найти и как убить дракона.

Олава-Кот ожидал ответа с благодушной улыбочкой, и ничего нельзя было прочесть по этой улыбочке, по прищуру узких глаз и спокойно лежащим на столе рукам. Однако Илидор мало в чём был так уверен, как в том, что этот человек мгновенно опознает ложь, и врать ему — возможно, одна из самых неудачных идей, которые могут посетить человека или иное мыслящее существо.

По загривку Илидора пробежали топотучие мурашки.

— Это был ничей дракон, — медленно выговорил он наконец, глядя в тёмные