"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Калинин

* * *

Да, мне удалось сыграть роль уставшего младенца и развести Алёну Игоревну на яичницу с колбасой. Пусть это было небольшое, но удовольствие — поваляться на мягкой кровати, пока красивая женщина управляется со шкворчащей едой на кухне. А потом ещё и ароматным кофе потянуло. Я даже слюнки сглотнул, когда душистый запах схватил меня за ноздри.

Я быстро забежал в ванную, откуда начался наш сексуальный марафон и, после контрастного душа вышел наружу. К этому времени одежда высохла. Я надел брюки и накинул рубашку. В таком вот слегка расхлябанно-призывном виде зашел на кухню.

— Садись, уже всё готово, — промурлыкала Алёна Игоревна, метаясь от плиты к столу и обратно.

— Ммм, всегда обожал домашнюю стряпню, — улыбнулся я, глядя на яичницу с колбасой на тарелках.

На другой тарелке лежали нарезанные огурцы, помидоры, перец. Да, несмотря на зимнее время, в доме были свежие овощи. И вроде как даже не парниковые.

Также на столе дымились две большие чашки с кофе, между ними желтели янтарные кусочки тостов. Масло и мёд стояли рядом.

— Ешь-ешь, наедай шею, — улыбнулась Алёна Игоревна, пододвигая мне тарелки.

— Ух, какая ты хозяйственная. А может тебя пригласить за это на бал? — спросил я.

— За такую малость на бал? Да ладно, не пыжься. Меня уже пригласили, так что я буду там… Но в компании другого кавалера. Чего ты так смотришь? Я женщина свободная, мужчинам нравлюсь. Да ладно тебе, ешь давай, а то ведь остынет. Не ревнуй! Ведь между нами всё равно ничего быть не может, кроме… Кхм… Кушай!

Мой организм требовал подзарядки, поэтому я без лишних упрашиваний приступил к делу. В процессе еды наши руки пару раз соприкоснулись, а уже тогда, когда на дне чашки осталось совсем немного кофе, то соприкоснулись и ноги. Пробежала искра, ноги соприкоснулись ещё раз, ещё, а потом и наши тела слились. Прямо на кухонном столе, чтобы не ходить далеко. Прямо посреди крошек и капель мёда…

Потом быстрый душ, обтирание, чмок на дорогу и в путь. Алёна Игоревна настояла, чтобы я ехал отдельно. Может это и правильно, если нас увидят мои однокурсники, то репутация ловеласа навеки приклеилась бы ко мне банным листом к одному месту.

А так… Я полетел на мотолёте, а Алёна Игоревна поехала на такси. Немного не доезжая до гимназии, я остановился на светофоре и заметил сидящую на автобусной остановке пожилую женщину, вытирающую слезы с морщинистого лица. Однако, она была не одна — рядом с ней на скамеечке сидел призрак могучего старика. Похоже, что ещё одна неупокоенная душа не нашла пристанища.

Что же бывает. Я хотел было отправиться дальше, когда загорелся зелёный, но старик заметил, что я его вижу, и замахал руками, бросившись ко мне со всех ног:

— Мил человек, помоги! Помоги, а то не могу я больше, жена убивается который день, а мне её слёзы как серпом по яйцам! Вот не могу уйти, всё к ней тянет! А она плачет и плачет, откуда только слёзы берутся!

Позади начали нетерпеливо сигналить. Я глянул на время и свернул на пешеходную часть. Если дело быстрое, то успею ровно к началу занятий.

— Ты меня видишь? Ты меня в самом деле видишь и слышишь, — чуть ли не задохнулся от радости старик. — Помоги, мил человек! У меня нечем тебе заплатить, но кто знает — вдруг что в дальнейшем случится? Вдруг как помогу?

— Что с ней? Из-за тебя убивается? — спросил я тихо, чтобы женщина не услышала.

— Да, расстраивается всё, Арина Родионовна, что помер я. Никак не успокоится. Ужо два месяца миновало, а всё сердце своё разрывает на куски от горя. Вот и сейчас собирается ехать на кладбище, чтобы на могилку мою взглянуть. Эх, снова будет плакать, да на холодную землю бросаться… А ведь не молодая уже, простудится. Помоги, мил человек, хоть поговори с ней, образумь.

Я сделал несколько шагов по направлению к остановке и пару раз кашлянул. Старушка подняла на меня глаза. Я постарался сделать участливое лицо:

— Прошу прощения, что мешаю вам, но не могу пройти мимо плачущей женщины. Я могу чем-нибудь помочь вам?

— Извините, молодой человек, но помочь вы мне ничем не можете, — покачала головой старушка. — Инвалиду без рук, без ног, без глаз и сердца вряд ли чем можно помочь…

Сказать по правде, я немного опешил. Вроде бы всё при ней, ничего такого инвалидского я не увидел. В чём же дело? Аллегория какая? Метафора?

— Простите, но вроде бы всё при вас, — развел я руками. — Или я чего-то не понимаю? Но поверьте, я всеми силами пытаюсь понять!

— Вам в самом деле это нужно? — спросила старушка, чуть всхлипнув.

— Не могу пройти мимо, — покачал я головой.

— Мужа я схоронила, молодой человек. Мужа, Михаила Силантьевича… И ведь не любила я его сначала. Гармонист мне нравился в деревне нашей, а отдали родители за него, за Силантьевича. А Михаил и слов-то красивых не знал, уж на что язык был не подвешен. Просто стоял, прижав меня к груди. А я слышала, как его сердце тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук… — старушка показала быстрый темп. — И молчал.

— Любил, наверное? — спросил я, когда старушка замолчала, утерев выступившие слезинки.

— Вот ведь ни разу за всю долгую жизнь не сказал. Говорил, что любовь это всё глупости, что для романтичных дурочек придумано… А сам… Сам за то, что простоволосая на мороз выходила ругал, то тяжести отбирал, говорил, что не для того женился, чтобы жена горб зарабатывала. Когда дети пошли, то с ними нянькался, мне всё поспать давал. Глазами моими был, когда я сном лёгким забывалась. Руками моими был, когда стирал на всё семейство, по дому убирался и со скотиной управлялся, когда я хворой слегла. Когда до больницы надо было, то дороги все замело, ни одна машина не проедет — он меня на закорки закинул и на лыжах доставил. Ногами моими был. Дети выросли. Внуки пошли. Для них всё жили. А потом… Как не стало Михаила, так и внутри что-то оборвалось. Поняла я, что сердца родного лишилась…

Старушка уткнула лицо в ладони и мелко затряслась. Старик-призрак только развел руками, мол, вот так и плачет постоянно. Я погладил её по