Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Сонливость, до того нещадно томившая меня, исчезла напрочь. Я открыл тетрадь и пишу, пишу. Крепкого чаю перепил, почти чифиря. Утром мухой зимней буду ходить, вяло и квело. Если проснусь. Будильнички наши были в часах Вальки и Сергея. Петуха завести нужно. И кукушку. Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить…

20 июня

Никаких петухов!

Нас разбудила старуха. Она кричала, бранилась и плевалась. Изверги, сквернавцы, охальники и прочая.

– Ну чего, чего тебе, старая? – Сергей высунулся из палатки. – Иди-ка подобру отсюда.

– Обещали ведь, – старуха не унималась.

– Иди-иди. Мы дело делаем.

– Вам же хуже будет. – Угрозы ее были жалкими и бессильными, как и она сама.

– Ничего, перетерпим.

Камилл предоставил отбрехиваться Сергею. Лежал спокойно, позевывал. Не царское то дело – старух воевать.

– Оно же вас и оборет, если откроете. – Старуха смотрела на Сергея жалеючи, гнев ее иссяк.

– Кто оно?

– Да зло ваше. Жадность и глупость.

– Не привыкать.

Старуха ушла, и мы по одному начали вылезать из палатки.

– С приветом она. Сказки бабки Куприянихи. – Сергея победа над старухой не радовала. И была ли она, победа?

– Настасьи, – поправил я.

– Что?

– Настасьей, Настей ее зовут, старуху.

– Откуда знаешь?

– В сеть влез. Со слабым паролем.

Горячий чай постепенно прогонял дремотную вялость. Но мы все равно оставались какими-то пассивными, улитки на траве.

– Куда? – спросил я Камилла.

– На объект, куда же еще.

Рекордов сегодня не было. Глупо искать граммы, когда, быть может, нас ждут пуды золота. Все мы двигались, как подневольные, со вздохами, роздыхами и перекурами. Пара красных клякс никого не воодушевила.

За обедом мы едва-едва съели по паре сосисок да похлебали суп из шампиньонов. Потом лежали в тени деревьев, не имея ни сил, ни желания делать хоть что-то. Подремали.

– Вот что, мо́лодцы, – терпению Камилла пришел конец. – Натаскайте-ка дровишек, а потом посмотрим на вашу находку.

И мы пошли, но без прыти и вялости. Или просто я приписываю другим то, что чувствовал сам? Валежник собрали, потом двинули к могиле за оградой.

Опять ломами поддели плиту, откинули.

– А давайте перевернем ее, – предложил Сергей.

Перевернули, раз просит. С нижней, обращенной к земле, стороны, на ней были высечены странные значки.

– Руническое письмо. – Сергей обтер значки тряпкой.

– Что же нам пишут? – Камилл подсел на корточках, пригляделся.

– Откуда мне знать. Просто видел похожие.

– Где?

– Да в книгах.

Быстро раскидав землю, мы дошли до слоя камней. Тут наше продвижение замедлилось. Приходилось ломом разбивать слежавшийся гравий и затем выкидывать наверх.

– Будет здорово, если там ничего не окажется, – сказал Валька, когда глубина достигла полутора метров.

– Очень здорово, – буркнул Андрей, вылезая из ямы. – Давай смени.

Солнце уже садилось, когда мы наконец миновали «базальтный слой», так Камилл поименовал этот гравий. Еще немножко земли, и вот лопата ударилась о дерево.

– Гроб, – обыденным, повседневным голосом известил нас Сергей.

Да. А мы-то ждали мешков с золотом.

– Они, наверное, внутри. – Валька спрыгнул вниз и рьяно начал расширять и углублять яму. Уже два метра глубины.

– Как он не сгнил и не проломился под тяжестью камней? – Я ждал своей очереди спускаться. Из-за тесноты приходилось работать по одному, двое только бы мешали друг другу.

– Не гроб, а танк, – снизу комментировал Валька.

Лопата лязгала железом о железо.

– Не простой, не простой покойничек, – не мог скрыть волнения Сергей.

Я слез в яму осторожно. Не хотелось пробить крышку и ступить во что? Прах и кости? Но мне вдруг подумалось, что мы совершенно не знаем не только кто покойник, но и когда он был похоронен. Вдруг недавно? Трупные черви… Ерунда. Судя по грунту, закопан он не год и не три назад, много дальше.

Я продолжал расчищать и обкапывать гроб. Действительно, танк. Железные полосы оковывали его, но полосы простые, безо всяких узоров и финтифлюшек. Поднять наверх? Об этом не хотелось и думать. Такую махину… И как под него подвести веревки? Не веревки нужны, канаты, а у нас таких нет.

– Сбивать придется, – обсуждали проблему наверху.

Сколько мог, я расширил пространство. Наверх выбирался с трудом – запыхался и устал. И высоко. Мне протянули черенок лопаты. Лестницу бы.

С ломом наперевес вниз спрыгнул Сергей. Удары размашистые, сильные, да и железо поржавело. Справится.

Но наступили сумерки, прежде чем он справился.

– Тут тело. Труп, – прокричал Сергей снизу.

Мы надвинулись, стараясь рассмотреть. Темно.

– От света, от света отойдите. А лучше бы фонарь принесли, – попросил Сергей.

Сходить за фонарем вызвался я. Раздышаться после тяжелого воздуха ямы.

Звезд еще не было, одна Венера ярко горела у горизонта, но Венера не в счет, планета. И наверху облачко, невесть как и очутившееся там, розовело. Видно, солнечные лучи еще доставали до него.

С фонарем в руке я пошел назад.

– За смертью тебя посылать, – подгоняя, крикнул мне Валька.

– А куда торопимся?

– Да провалился Сергей, застрял. Ногу подвернул.

Я посветил вниз.

– Ты как там?

– Жив пока. – Голос напряженный, натянутый. – Давай фонарь.

Я протянул его ручкой вперед:

– Держи.

Теперь стало светлее, но видеть особенно было нечего. Гроб, сбитые полосы железа, бурого от земли, проломленная крышка, сквозь которую проглядывало нечто серое, неясное.

– Ну как? – Валька все еще рассчитывал на златые горы.

– Мумия, мощи.

– А еще что есть?

– Сейчас, только ногу освобожу. Накололся вроде.

Пятно света заметалось по сторонам.

– Может, поднимешься? А спущусь я? – предложил Валька.

– Не нужно. – Голос доносился глухо, сдавленно. – Тут доски на шурупах.

Еще несколько ударов ломом.

– Ничего… Ничего особенного…

– Ты хоть зубы ему посмотри. – Разочарованный Валька надеялся на соломинку.

– Сам смотри, блин. – Стало ясно, что Сергей раздражен до крайности. Срывался он редко. На моей памяти – никогда. – Помогите выбраться.

Мы поспешно протянули ему черенок лопаты, было ясно, что вылезти ему непросто. Перегнувшись, я сначала принял фонарь, а потом, ухватив за одежду, пособил вкарабкаться вверх.

– Пустой номер, – прокомментировал Андрей. – Закон больших чисел, не все нам масленица.

Никто не ответил.

Захватив ломы и лопаты, мы поплелись обратно. Сергей хромал сильнее и сильнее.

– Давай погляжу, – сказал Камилл. Он не стал упрекать нас, говорить, мол, я так и знал, пустая трата времени, но Сергей все равно отказался:

– Пустяки. Промою водой, и все.

Фонарик быстро садился, его луч, сначала ослепительно-белый, пожелтел, и теперь освещал землю прямо под ногами, не дальше. Хорошо, Камилл предусмотрел насчет валежника, иначе были бы мы во тьме.

Похоже, все мы действительно возмечтали о сокровищах, пудах золота и горстях бриллиантов. Сейчас возбуждение ушло, сменилось унынием и подавленностью Всяк примерил на себя шкуру медведя, даже я