Океан и Архитектор - Габриэль Коста

тогда, двадцать три луны назад, но это… Это любит тебя и будет любить всегда. Я кто угодно, но не бог. Ты солнцеподобный, сын стража навигатора Леи. А насчет детей, – она понизила немного голос, хотя знала: Редлай не подслушивает. Сейчас ему своими разговорами голову забивает Гилем. – Мы или что-нибудь придумаем, или, знаешь… Неважно. Я хочу выжить. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Дети… Сколько детей в Виаруме не имеют крыши над головой? Тысячи. Мы найдем выход.

– Сина, чтобы получить кровь истинного солнцеподобного, мне предстоит открыть пожар. И тогда у меня не останется чувств кроме «равновесия», – сказал безжизненным тоном Илай. – Я не вижу выхода, Сина, не вижу.

– Как же так, милый, – она положила руку ему на щеку. – Ты солнцеподобный. Ты и есть свет. Надежда и сила этого мира. Мы все преодолеем. Ты и я. Да наша несносная компания. Подумай сам, нас могут убить на четвертом материке, и все, – она потрепала его за щеку, и он нахмурился. – Это наше главное испытание. Может, твоя мама явится вместе с Пятым материком?

– Точно… – он распахнул глаза. – Ранцикус… Она сказала, что Ранцикус обладает силой, которая способна исправить ситуацию. Он может как-то вылечить меня. Не помню точно… А как я понял, он страж шестого материка, и мы обязательно его встретим, – круг на груди Илая загорелся ярким белым светом.

– Вот видишь, я же говорила. Ты освещаешь себе путь, как настоящий маяк. Ты больше любого своего прозвища, – она обняла его и поцеловала. – Как же я устала от этого сборища громких дурачков. Люблю до боли нашу команду, но иногда хочется сунуть Гилему кляп в рот и засадить в трюм, а Кайла с Айоном из-за очередной драки скинуть за борт. Откуда у них такое желание все время кусать друг друга?

– Кажется, это неверное слово… Оно скорее для Редлая. Вчера Кайл так сильно толкнул Айона, что тот покатился по палубе. Все бочки своей головой проломил, – Илай улыбнулся, при этом стараясь изобразить недовольство. – Ты правда не злишься на меня? – еще раз спросил Илай.

– Нет, – ответила Сина.

– Но почему? Почему ты так быстро отходишь от подобного, а ножи точишь, если я ворую твою еду с тарелки? – пробормотал Илай.

– Потому что я и на отца брошусь за еду на моей тарелке, ясно? – Сина указательным пальцем ткнула его в подбородок, и он вскинул руки, сдаваясь. – Я наконец-то перестала быть живым оружием, обрела костер немыслимого могущества, узнала тайну своего происхождения и особенного отношения ко мне госпожи Марил. Мы живы. Знаешь, остальное кажется таким незначительным на фоне смерти…

Илай понял, что ее сильно изменила смерть Ледаи. В череде стремительных событий, где им вечно приходилось бороться за жизнь, могло показаться – команда забыла о ее жертве. Но в каких-то мелочах наследие оборотня продолжало существовать. Ледая погибла гордо и без страха, и, если Сине предстоит пожертвовать собой, она знала, с кого брать пример. Ценность их жизни с каждым новым препятствием возрастала, ставки повышались, и им было нужно сохранить улыбки на лицах, несмотря ни на что. Иначе все усилия пойдут прахом.

И только сейчас узел, затянувшийся в груди Илая после разговора с Саргоном, ослаб. У них есть будущее, и пусть мама лишила его выбора, он понесет свет, о котором говорила Сина, с гордостью, и их враги пожалеют о том, что встали у них на пути.

– Я люблю тебя, Синариаль.

– Я люблю тебя, мой лучик.

* * *

– Еще раз тронешь меня, и обещаю, я наложу на тебя такой знак, что больше из уборной ты не выйдешь, – обжигая холодом, сказала Марил.

В ответ на эту фразу Сандерс будто бы специально толкнул ее еще раз. Она ничего не ответила, понимая, что угрожать в ее положении бессмысленно. Ее заковали в кандалы со знаками, отменить которые она не могла. Металл вытягивал и рассеивал ее пламя, а также почти полностью сдерживал силу. Пока она не избавится от них и немного не отдохнет, ни о каком бое не могло быть и речи. Она чудом держалась на ногах после долгого пути.

Вдруг Марил споткнулась и чуть не упала. Послышался противный смешок за спиной и голос Лорина:

– Вот ты смеешься над ней, брат, но она надрала нам задницу, даже не вспотев. Она могла убить нас, но оставила в живых. Ты никогда не знаешь, кто и когда победит в этой игре. Зачем ты своей глупостью врагов наживаешь? Когда отец уйдет на покой, ты понимаешь, что дом Стали обнищает? Никто не захочет с тобой работать, и найдутся желающие отправить тебя на казнь.

Лорин пугал Марил своей зрелостью. Особенно по сравнению со старшим братом.

– Отвали, – только и бросил Сандерс.

После того как Марил сдалась и братья восстановились, они с хранителем Динарутарионом отправились в столицу четвертого материка – Фа-Ронг. Путь их лежал через пещеры. Только жившие в восточных горах люди, которые хорошо знали дорогу, могли провести их. Существовала легенда, что сам бог Ранди и создал эти пещеры. Он не любил своих братьев, поэтому спрятался от них в горных лабиринтах. Никто не знал, откуда взялись первые карты, по которым ориентировались люди.

Марил казалось, что путешествие заняло как минимум тысячу лун. Но прошло всего десять дней. Они передвигались на ящерах грома, очень быстро и с невыносимым шумом, не решаясь воспользоваться каноэ из-за размеров Динарутариона. К концу пути заклинательница уже не слышала даже собственный голос в голове. Суставы ящеров гремели при передвижении. Конечно же, по прибытии в Фа-Ронг никто не предложил ей помыться, отдохнуть и поесть. Дорогим гостем она здесь явно не будет. Она лишь радовалась, что ее не заставили использовать другой способ – каноэ.

Динарутарион сразу оправился на поклон к Повелителю Грома, чтобы сообщить о выполнении миссии Зинарду и Гелиосу.

Оруженосцы же после замечания Лорина повели Марил в специальную тюрьму с кучей знаков, которая находилась в замке Повелителя Грома под названием Прасат. Тут даже хранители теряли большую часть своих сил, поэтому кандалы практически не требовались. Однако все боялись пожара Марил. Он был ее угрозой, им она могла надавить в переговорах. Жаль лишь, что ее блеф мог обернуться смертью.

Сандерс так крепко держал Марил за локоть, что, без сомнения, на коже останутся синяки. Его брат открыл дверь. Марил толкнули вперед так, что она чуть не упала, но смогла устоять. Она развернулась к ним со злобной гримасой и увидела, как в ярком свете дверного проема ухмыляется