Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

Не удержался, глянул в лицо Владимиру Фёдоровичу. Неужели лично?

– Ну, не совсем лично, – правильно понял мой взгляд и мои сомнения Джунковский. – Но об отправке вагонов мне уже доложили. На месте груз примете, с хранением и охраной определитесь, и дожидайтесь команды. Забот на первое время вам хватит. А дальше будет видно. И напоминаю, Андрей Августович Эбергард человек прямой, отличный офицер и большой умница. Уверен, вы с ним общий язык найдете. И рекомендательные письма адмирала Эссена на первых порах вам помогут. А дальше от вас всё будет зависеть.

Помолчал значительно, словно давая мне время хорошо осознать только что сказанное, и продолжил:

– Ещё раз прошу, Сергей Викторович, не затягивайте с выполнением личного поручения государя. Сами же знаете, что у нас в войсках творится. Да и немецкая разведка не дремлет. И турецкая, кстати, тоже.

– А наша контрразведка? – не удержался я от вопроса.

Джунковский даже приостановился на мгновение, глянул искоса вполглаза и хмыкнул:

– Наша тоже не дремлет, – ответил этак весомо, словно гвоздь-сотку в дубовую плаху с одного удара вбил. И с укоризной продолжил: – Сергей Викторович, ну что вы как маленький?

– Прошу прощения, Владимир Фёдорович, постараюсь не задерживать.

– Постарайтесь, а то слухи о вашем прибытии в Крым быстро до Босфора долетят.

Вот в этот-то момент и вынеслась из-за поворота шальная упряжка разгоряченных коней, запряженных в тот самый крытый возок на санном ходу, сбила Джунковского с мысли, заставила отступить на обочину в снег. Отпрыгнуть то есть, чтобы под копытами да полозьями не оказаться. Ну и я вслух да от всей своей широкой души свое отношение к подобному хулиганству во весь голос высказал. Нет, понятно сразу, что не каждому вот так свободно будет позволено по парку носиться да хулиганить. Наверняка же это кто-то из власть имущих, а всё равно выругался. Потому что нечего! И ладно бы я один был, так ведь нет. Со мной тоже человек далеко не последний и не простой. А эти в санях словно берега потеряли, носятся во весь опор, между прочим, по пешеходным дорожкам, добропорядочных горожан и граждан конями затоптать пытаются…

Вылезли из сугроба, отряхнулись, посмотрели друг на друга и оба рассмеялись.

– Да, Сергей Викторович, мы тут прожекты строим, о высоком мыслим, о судьбе империи что-то с вами лопочем, а нас мимоходом и на обочину… Да в снег мордами…

Только руками и развел в стороны. Что тут в ответ скажешь.

А хорошо я в воспоминания ударился. Так за воспоминаниями Днепр и прозевал? Не заметил. Ну и ладно, не очень-то и хотелось на него сверху посмотреть. Увижу ещё не раз. Зато время пролетело. Впереди уже и береговая черта показалась. И море. Море…

Хотя до него ещё далеко, и ничего особо не видно, кроме уходящей в небо и сливающейся с ним где-то далеко-далеко огромной сине-серой равнины. Но и это впечатляет, ведь воображение же работает на всю катушку. Даже запах вроде бы как ветром донесло – ноздри предвкушающе расширились, втянули в себя запах водорослей и йода. Умом понимаю, что всё это игра воображения, нет никакого запаха, а вот сердцем я уже там, на мокром от волн берегу. И, пока ещё есть время, снова окунулся в воспоминания…

– И ещё одно, Сергей Викторович. Даже не одно, а… Вы почему в церковь не ходите?

И не знаю, что в ответ сказать. Как-то я этот момент упустил. Только руками в ответ и развел.

– Веруете?

– Верую, – уж в этом-то я точно уверен.

– Тогда настоятельно вам рекомендую не откладывать посещение церкви. К вам и так слишком много внимания приковано, а после награждения этого внимания будет ещё больше. Опять же слухи уже ходят разные, и не нужно давать лишний повод злословящим о вас.

– Я вас понял, Владимир Фёдорович.

Потому что действительно понял. Даже подосадовал на это свое упущение. Мог бы и сам сообразить и не дожидаться подсказки. Поэтому сегодня же и исправлю это свое упущение, посещу храм. Только подумать нужно хорошо, какой именно. Чтобы и заметили, и слухи быстрее подзатихли. Местный? Или столичный? Подумаю ещё. Времени до вечера хватает.

– Хорошо, Сергей Викторович. И ещё одно. Пожалуй, самое для вас главное. Авиароты у вас пока не будет. Нет, она будет, но лишь на бумаге, – заторопился Джунковский, приостановившись вместе со мной. – Вы же сами понимаете, что у нас пока ни самолётов столько нет, ни людей. Мы даже эскадру Шидловского не успеваем укомплектовать должным образом. Так что потерпите, голубчик, потерпите. Все у вас будет. Но позже. А пока так даже лучше. Должность сия подкрепляет и ваше звание, и ваши награды. И вам удобнее. Хлопот же меньше! А людей для себя там и готовьте. Высочайшим Указом это будет разрешено…

И вот уже заходим на посадку в плотных вечерних сумерках, под самую темноту. И, как уже привыкли, без какой-либо радиосвязи с землей. Чудом, но всё-таки успели сесть. Садиться в ночи не рискнул бы – аэродром незнакомый, мало ли что? А вдруг летное поле не подготовлено к ночному приёму самолётов?

Так что нам повезло. Сели нормально, в воздухе ни дуновения – ветра нет, штиль, штиляра. Нас хоть и ждали, но явно не в такое позднее время, и уже, похоже, потеряли надежду на наше прибытие. Наверняка решили, что мы где-то заночевали, а прилетим уже завтра. Потому что внизу никого, пусто.

И как ни хотелось пройти над городом, но пришлось садиться с ходу, с рубежа снижения. Ничего, успею ещё похулиганить, себя и самолёт показать и на город сверху посмотреть. Потом, когда всё закончится. Зато пока хоть на немного сохраним наше прибытие в секрете. Хотя-а, какой тут секрет, до окраины Севастополя всего ничего, всё равно жители рёв моторов услышат. Если только садиться и сразу после посадки двигатели выключать… Так и сделал.

Глиссаду сделал покруче, чтобы обороты держать поменьше. И угол посадочный получился очень уж большим, даже в первый момент испуг по спине мурашками проскочил – как бы заднее колесо не обломать… Но обошлось. И больше таких экспериментов ставить не буду. Случись какая поломка, и кто мне здесь самолёт починит? Может, и есть такие умельцы в местных мастерских, но я-то их пока не знаю.

Крымская земля толкнулась в ноги, стукнули гулко колёса по твердому укатанному грунту, машина чуть подпрыгнула, оперлась на крылья, плавно умостилась на три точки. Зашелестели винты в почти полной тишине. Почти, потому что колёса по