"Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26 - Ринат Искандэрович Мусин

Здравствуй, пруд певицы Тортилы, давно не встречались. Марцевич задергался в моих объятиях.

— В огне ты не горишь, Карсогаз, но тогда ты не должен любить воду!

Я сдавил пальцами горло Марцевича, забил ногами, утягивая нас на дно. Через какое-то время, я потерял счет секундам, доктор замер. Тогда я позволил нам всплыть, дотащил Марцевича за волосы, как утопленника, до берега. Русалы выныривали, глядя на нас, но теперь, когда сирена не пыталась их натравить, они просто утоляли любопытство.

Марцевичу я отрезал голову зашвырнул ее подальше в пруд, столкнул и тело в воду. Возвращаться в больницу мне не хотелось. Я не знал, успокоились ли взбесившиеся жертвы гипноза, а калечить этих несчастных я не собирался. Но потом я вспомнил про пожар, который устроил Акаи Гестио. Если оболваненные не пришли в себя, то и огонь тушить они не станут. Пришлось перемещаться в коридор. Приняв облик Марцевича, я гаркнул, подражая интонациям Ирины: «Отставить!»

Палата выгорела полностью, пламя перекинулось на коридор, я подхватил огнетушитель со стены и стал поливать дверной проем пеной. Вскоре ко мне подбежал охранник с еще одним красным баллоном, и присоединился к битве. Выглядел страж ошарашенным, но глаза постепенно прояснялись, как и у всех в больнице. Скоро послышались сирены пожарников. Я хотел покинуть здание, но у входа резко затормозила полицейская машина, а за ней еще парочка. Общаться с ними я не хотел.

Я попытался связаться с ключом, получилось на удивление легко, сказывалась тренировка, и я вышел из трещины возле горящего монастыря. Надев противопожарный комбинезон, я заглянул в домну, прошел столько шагов, сколько смог до того, как жар стал нестерпимым, достал из кармана замершего в стазисе ренегата Змея, оставил его там посреди пламени и побежал обратно на свежий воздух. Через обещанные пятнадцать секунд я услышал за спиной крики боли, которые почти сразу стихли.

Выйдя из васнецовского подвала, я позвонил Владимиру и попросил заехать за мной. Сам же отошел от стройки и лег на травку, глядя в прекрасное звездное небо.

Эпилог

К самолету подъехал трап, двери открылись, по ступенькам спустилась занятная троица. Открывал шествие мужчина средних лет с глуповатым лицом, замыкал мощный толстяк, оба щеголяли в черных, не слишком дорогих костюмах, и только что на лбах крупными буквами не написали «агенты в штатском». Когда троица ступила на асфальт, она выстроилась в шеренгу, открыв моему взору своего третьего члена — дважды беглого директора «Красных овечек». Я с улыбкой направился к ним навстречу. Увидев меня, Коробков задергался, а потом бухнулся в обморок на руках конвоиров, жалобно звякнув наручниками.

— Вы рады меня видеть, мистер Васнецов? — из-за спин троицы вышла стройная блондинка.

— Вот уж кого не ожидал встретить, мисс Баркли, так это вас.

— Если вы не собираетесь убивать меня прямо на посадочной полосе, то, может быть, угостите даму кофе? У меня есть полчаса до обратного рейса.

Пристрелить девушку или напоить? Поколебавшись, я выбрал второе. Молодчики из САБ утащили тушку директора туда, где ему самое место — в тюрьму, где он сгинет заживо. Ну а если вдруг выберется, я найду урода.

— Как видите, дорогой Андрей, я к вам не с пустыми руками, а с дарами! Как вы, безусловно, в курсе, мистер Коробков умудрился сбежать из цепких лап доблестного Интерпола. Наш общий друг Дабл Эс в знак доброй воли и в надежде на примирение и долгое взаимовыгодное сотрудничество решил исправить ситуацию.

— Думаете, предательство и попытка перебить нас в той хижине искупится поимкой этого неудачника? — спросил я со всем сарказмом, на который был способен.

— Мистер Стивенсон предвидел вашу реакцию и просил передать, что, если быть точным, он просто не стал вас защищать, — Элен взглянула мне в лицо и поторопилась продолжить. — Я не согласна с его точкой зрения. И точно была против его решения тогда, в Мексике. Но я на службе и не обсуждаю приказы начальства. Но теперь, раз уж вы выжили, Дабл Эс хочет наладить отношения. И я тоже, Андрей.

Элен глотнула капучино и облизнула пенку с губ.

— Кстати, — продолжила она, — мною арестован некто Сато Накада, убивший агентов Интерпола и освободивший мистера Коробкова. Я знаю, что он активно участвовал в деятельности Акаи Гестио. Вас устроит такой исход, или вы хотите лично убить этого господина?

— Накада — просто исполнитель, — покачал я головой. — Он был мне безразличен тогда, и сейчас мне нет до него дела. Так чего вы от меня хотите, мисс Баркли? Уверений, что я не жажду вашей крови? Живите спокойно, я не собираюсь на вас охотиться.

— Приятно это слышать! — искренне обрадовалась Элен. — Мы на самом деле можем быть полезны друг для друга.

— Чем же, Элен?

— У нас есть кандидат на роль эпической добычи для вашей охоты. После смерти Акаи Гестио, чему все невыразимо рады, вам нужны новые цели. Не время и не место обсуждать это сейчас. Но приезжайте в Египет, там, так сказать, на нейтральной территории, все и обсудим. А заодно насладимся солнцем, морем, кораллами и рыбками.

* * *

Ну вот я и познакомился с самим князем Нарышкиным. Принял он меня в той же «игровой комнате», самом элитном закоулке дворянского клуба. Совсем недавно адвокат Добродецкий привел меня почти за ручку, зеленого и ничего не понимающего, для знакомства с сильными города сего. История повторяется, совершив виток.

Князь как князь: не толстый, не худой, лицо породистое, глаза умные. На вид лет пятьдесят. Он занял кресло по центру. Филиппов и Перепел расположились по правую и левую руки от него. Со мной точно также пришел Добродецкий. Многое напоминало о первом моем появлении в клубе, вот только не позвали Михельсона, и я догадывался, что это неспроста.

— Андрей Владимирович, мне столько о вам рассказывали, — приветствовал меня князь, — наконец-то мы встретились.

— И я счастлив с вами познакомиться, ваше сиятельство.

— С вашим чудесным воскрешением, Андрей Владимирович, с которым я вас горячо поздравляю, в губернии началось много странных событий.

— Я бы сказал иначе, с моим появлением многое закончилось.

— И что же именно? — в глазах князя вспыхнул интерес.

Добродецкий, до сих пор, стоящий за моим