Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Вязовский

Отдельно в моем списке стояли храмовые службы. Тут я ничего придумывать не стал — обратился к православию, чьи каноны я более или менее знал. Вечерня и Лития, Утреня и Литургия. Перед ней проводилась исповедь. Я в последний день нашего пребывания в Кесарии принимал ее у крещеных легионеров, а потом сам каялся Иакову и Матфею. Те — каялись мне. Конечно, получался замкнутый круг, но ничего лучше мы пока не придумали.

Можно ли считать мою исповедь искренней, если я умолчал о своем появлении в этом мире? Не знаю. Язык мой в буквальном смысле не поворачивался признаться им в этом — я открывал рот и… замолкал. И как-то смирился с этим, решив, что для них это станет слишком сильным потрясением. Не дай Бог объявят меня еще одним Мессией, тогда вообще легче будет повеситься.

Много споров вызвало у нас причастие. Евхаристия была установлена самим Иисусом Христом во время Тайной Вечери, апостолы это подтвердили, но конкретный ритуал нам пришлось подробно прописывать — как именно происходит освящение даров, что можно и что нельзя использовать вместо вина и хлеба…

…Слово внутри ударило набатом, и я, как ужаленный, подскочил с кровати, пытаясь сообразить, что произошло. Кольцо тревожно полыхнуло на моей руке. Внутреннее чутье подсказывало, что надо срочно пойти проверить скрижаль и апостола. Вот прямо сейчас. Меня тянуло к ним, как на аркане.

Я накинул тунику, схватил гладиус и кинжал. Выскочив в коридор, нос к носу столкнулся с полноватым римлянином лет тридцати — сорока, с волевым лицом, в простой длинной тоге.

Тот сначала отшатнулся от меня, и даже схватился за нож на поясе. Но потом разглядев мой античный профиль и гладиус, отпустил рукоять.

— Что-то случилось во дворце? — я тоже опустил меч

— Не знаю — удивленно ответил он мне — я только вернулся из Мемфиса. А ты кто?

— Марк. Дупликарий 1-й центурии 1-й когорты 6-го легиона.

— Просто Марк? Из какого рода?

— Из Юлиев. А ты…?

— Луций Сенека, племянник Гая Галерия.

Ого, с кем меня судьба свела! С самим великим философом. Я чуть не ляпнул “Дорогу осилит идущий”. В голову лезли и другие максимумы стоика.

— Я тут у мужа тетки живу, врачи сказали, что климат в Александрии лечебный, полезный для моего здоровья…

Мне очень хотелось поговорить с Сенекой, но Слово било набатом в голове

— Извини, но во дворце все спокойно? Мне что-то тревожно

— Вроде бы да… — неуверенно произнес стоик

Махнув на него рукой, я пулей помчался в сторону зала, где под охраной находилась наша Скрижаль. Вот как сердце чувствовало, что не нужно было доверять ее охрану чужим легионерам. Но ребята Лонгина так вымотались сегодня, из-за того, что море было неспокойным, и либуру поболтало изрядно. Пилат решил всем дать отдохнуть. Еще и Гай Галерий не вовремя вмешался: “Да мой III Киренаикский легион ничем не хуже вашего VI Железного…! Парни — орлы, с Набатей воевали, с Мероэ…” Может, и не хуже. Но что-то у них явно случилось.

Я мчался по коридору, Сенека спешил за мной.

На входе в зал, лежали два трупа. Я чуть не поскользнулся в крови, но удержал равновесие.

— Тревога! — громким голосом закричал стоик

Темная фигура заметалась по залу, и я без раздумий рванул ей наперерез.

Внезапный выпад кинжала с трудом отклонил гладиусом, на автомате кольнул мечом в ответ. Но лазутчик легко увернулся, резанул меня по руке. Я вскрикнул, и ответил точным ударом ноги в живот.

Убийца такого явно не ожидал и скрючился от боли. А дальше моя рука словно уже сама по себе действовала — последовал мощный удар гладиусом справа налево. Меня обдало чужой теплой кровью, и даже на губы немного попало. Голова мужчины отделилась от падающего тела и поскакала по плитам зала.

— Вот это да… — выдохнул Сенека, подбегая ко мне и не сводя глаз с продолжающей катиться головы.

Где-то в глубине дворца зазвучали тревожные трубы, послышался топот подкованных гвоздями калиг, поднялась паника. Сначала прибежал центурион 3-го Киренаикского — выругался, увидев своих мертвых подчиненных, но убедившись, что и враг мертв, исчез за дверью. Видимо побежал докладывать начальству. Через пару минут появился злой Гай Галерий, за ним Понтий и еще куча народа… Кто-то подал мне чистую холстину, чтобы вытереть кровь с лица и рук, но я первым делом протер Скрижаль, убедившись, что она цела и не пострадала. Как только она перестала светиться, Слово внутри меня тоже снизило накал набата и вскоре замолкло.

— Это похоже на печать адепта Сета — Сенека брезгливо поднял голову лазутчика и показал пальцем на татуировку на его шее. Искусно наколотая змея начиналась у кадыка и заканчивалась на подбородке.

— У меня?! Во дворце?!! — в ярости закричал Гай Галерий — Уничтожу!!! Сотру в песок все их храмы и святилища!

Префект был страшен в гневе. Куда только делся тот милейший человек, который беседовал с нами за ужином. Понтий молчал, пристально разглядывая то лазутчика, то Скрижаль.

— А зачем он сюда вообще пробрался? — Сенека успокаивающе положил руку на плечо дяди, пытаясь его отвлечь. Галерий замолчал, вытер пот со лба

— Судя по этому — Понтий пнул холщовый мешок рядом с телом — он собирался похитить святыню.

— Да, зачему ему эта… хм… иудейская скрижаль? — Сенека принялся внимательно разглядывать дар Христа

— Значит, нужна…

Легионеров в зале за это время прибавилось. С обнаженными мечами рядом, плечом к плечу, встали Лонгин, Дион, Гней и еще несколько парней из нашей 1-й когорты. Видимо Пилат успел вызвать их из казармы…

— Ладно. Тело убрать, кровь засыпать песком, Утром все здесь вымыть — начал распоряжаться префект Галерей — И два контуберния легионеров сюда.

— Гай, ты же не против, если мои легионеры тоже здесь останутся? — вмешался Понтий — Мне так будет спокойнее.

Префект Египта махнул рукой и вышел из зала, уводя за собой племянника Сенеку…

* * *

Остаток ночи прошел спокойно, а ранним утром меня разбудили яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь ставни, и негромкий монотонный звук «шурр…», «шурр…». Звук был до боли знакомым по прошлой жизни, когда-то я тоже просыпался по утрам под это умиротворяющее «шурр…», «шурр…». В памяти неожиданно всплыло — это же метла! Обычная метла. Видимо кто-то из рабов метет мостовую под окном, точно так же, как дворники в моей прошлой жизни. Ну, хоть что-то не меняется тысячелетиями…

Потянувшись, я поднялся с постели и распахнул ставни, впуская в небольшую комнату свежий утренний воздух. Песчаная буря, отравлявшая всем жизнь последние два дня, наконец-то закончилась, и воздух снова стал прозрачным, очистившись от мелкой взвеси. Значит, сегодня можно будет прогуляться по Александрии и хорошенько рассмотреть легендарный город. Я ведь пока успел только увидеть знаменитый маяк и порт, потому что царский дворец как раз и находится на его территории. Но окно выделенной мне комнаты, выходит на восток, и вижу я в нем лишь море, да часть городской окраины.