Смерть найдёт каждого - Григорий Андреевич Неделько

Ознакомительный фрагментНапример, закопают живьём рядом с тем телом? Максим не удивился бы такому исходу: уж больно вязкой, концентрированной жутью веяло от долговязого копателя. Такой, которой бомж раньше никогда не ощущал. А он-то, Максим, ещё подумывал застигнуть врасплох каланчу с лопатой, повалить, сломать ему шею и загрызть незнакомца. Свеженького мяса захотелось. Вот дуралей!..

Наконец, когда минуло, кажется, несколько вечностей, Максим решился выглянуть из-за ограды. С удовлетворением и облегчением он отметил, что долговязый более не смотрит в его сторону, а всецело поглощён закапыванием вновь разрытой могилы.

Когда дело было завершено, рослый таинственный незнакомец забрал лопату, ещё раз внимательно осмотрелся – Максим опять спрятался за витое ограждение – и характерной неспешной походкой устремился куда-то. Надо полагать, к выходу с кладбища.

Максим последил за ним до того момента, когда долговязый скрылся с глаз, после чего рванулся из укрытия, правда, по возможности тихо. Одна опасность ушла, но кто знает, не притаилась ли поблизости иная? У бездомного был выбор: либо отправиться за высоким загадочным субъектом, либо побежать к закопанной могиле. Максим выбрал второе, поскольку ужас перед долговязым был очень уж велик; некий безотчётный всеобъемлющий страх, который сам себе бездомный оказался не способен объяснить. Да и не желал объяснять. Мало ли чего не происходит в стране К? Обращать, что ли, на каждую секретность, любую несуразность внимание? Конечно, нет. Их дела – это их дела; а его дело, которое, кстати, тоже никого не касается, - разрыть могилу и хорошенько попировать.

В спешке Максим забыл даже про лопаточку и спохватился, только когда уже был у могилы и разрывал свежеперевёрнутую землю пальцами. Чёрная масса забивалась под ногти, однако бездомный не обращал на это внимания. Он стремился утолить голод, алкал, хотел есть… жрать!

«Чёртов вирус!» - подумал Максим, но как-то вскользь, безотчётно. Да и не было ярости в этой мысли, куда-то подевался гнев на судьбу, природу, людей, государства и несправедливость… Сколько раз в прошлом Максим сетовал на неудачу – не глобальную, а личную – и готов был разрыдаться от охватывавшего его отчаяния. От понимания, что он – бомж, и никуда от этого не деться, и ничего не изменить…

Но теперь им владел голод. Голод заявил свои права и управлял человеком – или тем, что в какой-то мере напоминало человека. Голод вёл его через время, это самое время уничтожая, пожирая… Максим не мог дождаться, когда в конце концов раскопает погребённого и отведает его нежной, мягкой, вкусной плоти. Бездомному довелось питаться самой разнообразной «плотью»: от тараканьей до человечьей. Не гнушался он и изъеденной червями мертвечины. Но всё было неважно, всё было ничто; сейчас имело значение лишь свежее – наверняка свежее – тело, которое станет наградой за недели, месяцы мучений. И голодания. Потому что ни насекомыми, ни грызунами, ни разложившимися останками людей не утолить безумного, противоестественного алкания, выворачивающего наизнанку душу и внутренности.

«Чёртов вирус!..»

И когда Максим, с грязными руками, вспотевший, уже судорожно разгребающий землю, всё-таки добрался до «мясного клада», то в тот же миг отшатнулся. Гримаса ужаса исказила неприятные, заросшие небритыми, чёрными с проседью волосами черты лица мужчины. Он не удержался и испустил вопль страха, потрясения и недоумения, и даже не оглянулся, чтобы убедиться, что его никто не слушал. Ему было не до того; он впервые в жизни – а может, и вообще первый из людей или, как минимум, разумных существ – взирал на столь странную и кошмарную картину.

Вначале Максим откопал голову мертвеца. А что это был именно мертвец, не вызывало никаких сомнений: запавшие глаза, вывалившийся распухший язык, синюшное лицо, трупное окоченение… Но не это так изумило и напугало разом позабывшего о треклятом голоде бомжа. Сперва он не поверил тому, что увидел. Бесстрастный лик солнца зашёл за далёкий горизонт; в наступившей темноте почти ничего невозможно было разглядеть. Поэтому Максим вытащил из кармана грязных, порванных джинсов старую пластмассовую зажигалку, найденную в каком-то мусорном контейнере. Внутри оставалось совсем немного бензина – должно хватить. Бездомный чиркнул колёсиком и после нескольких неудачных попыток зажёг пламя. Поднёс к обезображенному смертью и налипшей землёй лицу трупа… И тогда отшатнулся; и закричал.

Трупов за свою казавшуюся неизмеримо долгой, омерзительную жизнь бездомный повидал немало; этим его не удивишь и не устрашишь. Однако он впервые смотрел в лицо мертвеца, как две капли воды похожего на него самого – на Максима…

Глава 2

Среда

- Дорогой, вставай, тебе пора на работу, - прожурчал над ухом у Анатолия Герера приятный женский голосок.

Лейтенант полиции, работник убойного отдела, не открывая глаз, перевернулся на другой бок и проворчал:

- Да будь она проклята, эта работа. И гори синим пламенем.

Марина склонилась над мужем ещё ниже и ещё нежнее проворковала:

- Толя, тебя ждут. Уже начало седьмого утра.

- Ну и пёс с ним. Подождут, если я им так нужен.

- Серьёзно, Герер, - голос женщины стал жёстким, - поднимайся. Надо зарабатывать на пропитание нашей небольшой семьи.

- А ты?

- А я, как всегда, так уж и быть, возьму на себя домашние хлопоты.

Анатолий выругался, но всё же открыл глаза. У него появилось стойкое желание впиться зубами в податливую, белую плоть Марининого тела, однако он сдержался. Ужасная вещь этот вирус! Какое уже по счёту поколение ощущает на себе его последствия? И конца тому