Гулаг для эльфа - Павел Костин

Дымно-смолистый угар факелов, сизоватый дым шмали, смешиваясь в спёртом воздухе пещеры с запахом немытых потных тел, перегара, кислого дешёвого пойла и блевотины, превращался в серовато-мутную пелену, в которой едва угадывались очертания людей и предметов. Орочьи вожаки со своими бандами собрались на очередной сходняк. Сейчас, после нескольких дней непрерывного фестиваля, на празднике жизни остались только самые стойкие. Остальные выбыли раньше и прилегли отдохнуть кто где. Полуголые девицы с неприличными наколками на грязноватых телах, разносили пиво и сивушно-мутный самогон и к нему на закусь жёсткое плохо прожаренное мясо. Хуг спихнул с колен осоловевшую подружку.

- Ну, чо, братаны, как Среднеземье делить будем? – он отхлебнул из кружки, - По-братски, или поровну?

* * *

Зарплату украли. Под соседним стулом Настя нашла свой пустой кошелёк. И никого не интересовало, как она будет жить и на что.

Допустим, - подумала девушка, - утром можно и не завтракать. Обедать в столовой. Если есть только первое, а второе забирать домой – то вот тебе и ужин. Но кто эта крыса? Ох, найти бы её!

Украсть деньги мог кто угодно – двери в бытовку, где переодевались работницы, не закрывалась.

- Кошелёк надо с собой брать! – сказала Насте грудастая гномиха,

чей шкафчик был рядом с Настиным.

Комбинат, а точнее – гигантская стройка в Морийских горах, исправно перемалывал вольнонаёмных – людей и гномов, ссыльнопоселенцев – дроу, тех же гномов и орков, заключённых-эльфов, как светлых, так и тёмных, и тех же вездесущих орков. Настя попала сюда по вербовке, нарвавшись на бойкого зазывалу в каком-то посёлке. После того, как эльфы вырезали её хутор, убив всех родных и друзей, чудом уцелевшей девчонке податься было некуда и Настя согласилась на уговоры краснобая-вербовщика. По правде – он и не врал – платили хорошо, койку в общежитии дали сразу и кормили в столовой вкусно и сытно. Только вот зарплату спёрли. Обидно.

Возвращаясь после смены уже почти в полной темноте, Настя продолжала думать о пропавшей зарплате. На лавке посреди двора кто-то сидел. Присмотревшись, Настя узнала Тьонд – спившуюся эльфийку-дроу. И вспомнила, что сегодня днём видела, как та крутилась возле бытовки. Похотливая и развратная, как все эльфы, что светлые, что тёмные, Тьонд быстро приобрела у всей мужской части посёлка определённую известность, и мужички всех рас и племён, обретавшихся в посёлке, шли в её загаженную, похожую на берлогу, комнату, непрерывной чередой. Тьонд была ссыльной, получившей «по рогам» - то-есть – поражение в правах и ссылку. Общага от такого соседства стонала стоном, но что-то сделать с доставшей всех эльфийкой не могла. Тьонд же своих соседей буквально терроризировала. Хотя – из всех, знакомых Насте эльфов, именно в Тьонд было больше всего человеческого. Только человеческое в ней проявлялось, когда она была трезвая, а такое случалось не часто. В пьяном же виде Тьонд превращалась в типичную эльфийку – надменную, спесиво-высокомерную, с непомерно раздутым самомнением. Вломиться в любую комнату и устроить разборки – было её любимым занятием. Кроме того – тащила она всё, что плохо лежит. Да и что хорошо тоже. Украденные вещи требовала у неё выкупать, а вырученные деньги тратила на выпивку. Это был её способ заработка.Метелили её за это, конечно, да всё без толку. А убить эльфа, тем паче дроу – дело практически невозможное. Трезвая Тьонд превращалась в свою противоположность. Она безропотно драила полы и сортиры, пропалывала огороды у живущих в частном секторе, и даже с извинением возвращала вещи, которые не успела пропить. Только вот трезвой она бывала редко. Сейчас перед Тьонд на лавке стояла бутылка гномьей водки. Эльфийка сидела неестественно-прямо, глядя перед собой невидяще-презрительным взглядом. Всё и вся для неё сейчас были лишь прах у её ног. Она была – Перворожденная, а все остальные – жалкие несовершенства, рабы, созданные лишь для того, чтобы служить им – Любимым Детям Единого. Смугло-золотистая некогда кожа после нескольких лет почти непрерывных возлияний стала изжелто-бурой, лицо, некогда тонкое и благородное, обрюзгло и походило на подушку, длинные чёрные волосы свалялись в паклю. Но осанка у неё была та же. Настя подобрала валявшуюся неподалёку палку и подошла к ней. Замахнулась. Полностью бесшумно двигаться не вышло – чуткие эльфийские уши уловили шорох и Настя промахнулась – попала не по голове, по шее, точнее по тому месту, где шея переходила в плечо. Дроу взвизгнула и обернулась, рефлекторно выставляя вперёд руку. Следующий удар Насти пришёлся по руке. А потом девушка наносила удары по чему попало, поднимая и опуская дубинку – это оказался сломанный черенок лопаты – равномерно, как цеп при молотьбе. Тьонд визжала и ругалась на своём языке, пыталась уворачиваться, но без особого успеха. Настя гвоздила её, вкладывая в каждый удар всю свою обиду, боль и досаду, все свои невыплаканные слёзы по убитым родным и всю ярость на эльфов. Она уже поняла, кто скрысятил её деньги. Тьонд рухнула на карачки и попыталась уползти. Вотще. Настя лупила её по спине, словно в бочку колотила. Потом увидела на лавке недопитую бутылку. Каким-то образом её не опрокинули. Схватив бутылку, девушка вылила её содержимое на голову и спину эльфийки и поднесла спичку. Тьонд завизжала и покатилась по земле, пытаясь сбить пламя, мгновенно охватившее её всю. Зашвырнув пустую бутылку в темноту, где она со звоном разбилась о камни, Настя, не оглядываясь, пошла к себе в общагу. То, что её кто-то увидит – она не боялась. Драки в посёлке бывали явлением обычным, и Тьонд в них тоже доставалось регулярно. Так что, поднимать шум из-за какой-то прошмандовки никто не станет.

Утром, выходя из общаги, Настя даже не была уверена, что всё это ей не приснилось. Возле лавки, где вчера вечером сидела Тьонд, лежали какие-то бумажки. Присмотревшись, Настя поняла, что это деньги и схватила всю пачку сразу. Некоторые купюры слегка обгорели по краям, но это было неважно. Сунув деньги за пазуху, девушка ускорила шаг. Особой радости от того, что деньги нашлись и даже почти все, она, однако, не испытала. На душе всё равно было гадко и муторно, хотя назвать истинную причину девушка, пожалуй, не смогла