Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

к выпуску. К счастью для преподавателя, удалось замять дело, и дальше обсуждения и, скорее всего, осуждения в кабинетных кулуарах дело не пошло. Правда, с должности главы кафедры его сняли. Попросили написать заявление «по собственному желанию».

Как Анурову удалось увернуться от увольнения, Лев не знал до сих пор. Поразительная изворотливость, которой можно было восхищаться.

— Итак, вы узнали? — спросил Калинский, садясь в кресло напротив него за столом.

— Да, — кинул Ануров. — То, что мы с тобой обсуждали, всё-таки подтвердилось. Мой друг, который входит в квалификационную комиссию, сообщил, что неделю назад Голотова начала активно продвигать мысль, чтобы этого Рахманова внесли в список. Хотя мне кажется, что она начала делать это гораздо раньше. Просто именно сейчас стала действовать более открыто.

Фамилию Рахманова, к удовольствию Калинского, Сергей проговорил с явным отвращением.

— И? Как к этому отнеслись? — поинтересовался Лев.

— Как я тебе и говорил, — пожал плечами Ануров, откинувшись на спинку стула. — Без особого энтузиазма. Их можно понять. Эта стерва хочет, чтобы на комиссию допустили человека без соответствующего образования. Без знаний, Лев! Это просто нонсенс! Это позорит всю систему обучения и нас как преподавателей! Сегодня она по блату пропихивает туда этого Рахманова, а завтра туда начнут пускать каждого встречного идиота! Что будет с институтом уважения к преподавателям, если мы будем дозволять подобное!

Эх, эту ядовитую ненависть Лев смаковал как прекрасное и вкусное вино.

— Но ведь они должны были опротестовать это, ведь так? — уточнил Лев. — Отказать ей.

— Конечно, они опротестовали! — вскинулся Ануров и с явным раздражением в голосе продолжил: — Разумеется! Но вот с отказом вышла заминка. После последних событий… В общем, похоже, что кандидатуру этого парня поддержит даже ректор! И это после того как этот поганец выказал мне явное неуважение! Даже обманул!

— Подождите, ректор? За Рахманова вступился даже Аркадий Ростиславович?

— Да! Я сам до сих пор не могу в это поверить! — проворчал преподаватель. — И всё почему! Потому что этот наглец удачно так вписался в случившееся с… с этой, как её…

Сергей наморщил лоб, пытаясь вспомнить фамилию студентки, но так и не смог, а потому просто махнул рукой.

— Подождите, Сергей Модестович, а что случилось? — тут же поинтересовался Лев, заинтригованный услышанным.

— Да ничего особенного, — отмахнулся от него Ануров и поднялся, чтобы налить себе воды. — Там какая-то девица чуть из окна не выбросилась сдуру. Родственник там у нее заболел или еще что. Не помню. Поверить не могу, что все из-за этого так переполошились… Короче, не важно, Лёва. Главное, что теперь из-за этого дурацкого случая ректор поддержал кандидатуру Рахманова.

Подойдя к комоду, Ануров налил себе воды из графина в бокал.

— Но ведь остальные преподаватели обязаны возразить, Сергей Модестович, — напомнил ему Лев, пропустив мимо ушей мерзкое «Лёва». Он никогда не любил, когда его гордое имя склоняли подобным образом. Это ему претило до отвращения. — Они ведь должны…

— Может, и должны, но ты сам знаешь, насколько они бесхребетны, — ответил Сергей. — Так еще и эта стерва Голотова постоянно всем подлизывает, аж отвратительно, фу! Такая мерзкая и назойливая женщина, что меня оторопь берет.

Последние слова он произнес, уже не скрывая омерзения в голосе. Впрочем, Лев знал, что тут его бывший научный руководитель не кривил душой. Если слухи, которые он слышал, имели под собой правдивые основания, то именно Голотова добилась того, чтобы Анурова попросили с его должности.

— То есть, — задумчиво проговорил Лев, глядя на стену за спиной преподавателя, — если Рахманов нигде не ошибется, а его студенты хорошо сдадут сессию, квалификационная комиссия действительно рассмотрит вопрос о его допуске в адвокатскую коллегию. Так?

— Так, — вздохнул Сергей. — К сожалению, похоже, дела обстоят именно так.

Калинский улыбнулся и встал на ноги.

— Прекрасно, спасибо вам, Сергей Модестович, что рассказали мне об этом.

— Ой, да брось, Лёва. — На лице Анурова появилась довольная улыбка. — Я рад, что смог тебе помочь. Ты же один из моих лучших студентов. До сих пор помню, как ты защищал свою дипломную. Ей-богу, лучшей защиты я и не помню. Знал бы ты, как я тобой в тот момент гордился…

— Конечно, Сергей Модестович, — улыбнулся ему в ответ Лев. — Я помню.

А еще Калинский хорошо помнил, как Ануров везде носился с его работой, как курица с золотым яйцом, заявляя, что именно он, великий Сергей Ануров, нашел этот неограненный алмаз и всё в том же духе.

— В любом случае ещё раз спасибо вам, — произнес Лев, протянув Сергею ладонь. — Хорошего вам дня.

— И тебе, Лёва. И тебе тоже.

Выдержав и не поморщившись, Калинский вышел с кафедры и направился в сторону лестницы. Теперь ситуация, как и возможные варианты ее решения, стали ему окончательно ясны. Как он и предполагал в разговоре с Шарфиным, ему даже не придется особенно менять свой план. Лишь немного скорректировать, и всё.

Спускаясь по лестнице, он не сразу обратил внимание на идущую ему навстречу девушку. Она поднималась в его сторону по лестнице, что-то читая с экрана смартфона. Ничего особо выдающегося. Милая, но не более того. Довольно дешевая по нынешним меркам самого Калинского одежда и минимум макияжа. Пожалуй, что сейчас он бы не особо на нее позарился, если бы не…

— Настя?

Этот вопрос вырвался у него сам собой. Почти что против воли, когда он взглянул в лицо девушки, и его накрыло шоком от узнавания.

Лазарева подняла голову. Сначала в ее глазах скользнуло недоумение, а затем загорелся огонек узнавания.

— Лев?

Ее голос прозвучал растерянно, с нотками неожиданности. Понятное дело, она никак не ожидала его тут встретить. Лев это понимал. Но подобное никогда бы не помешало ему получить удовольствие от ее состояния.

Даже более того.

— Господи, — не удержался он от усмешки. — Что с тобой случилось? Выглядишь, как бездомная кошка.

Эти слова моментально сожгли все остатки растерянности в Настиных глазах в пепел. А на место им пришло презрение, смешанное с отвращением.

— Не твое дело, — фыркнула она и направилась мимо него.

Лев никогда не был глупым человеком. А потому ему в голову сразу же пришли возможные варианты ответов на так и не заданные вопросы.

Где-то глубоко-глубоко внутри него все еще оставались чувства к этой