Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

– Какая уж там романтика… – ужаснулся Смородник, вспомнив кабачок и своё долгое курение на балконе после того, как рассказал о себе всю правду. – Да и не восемнадцать мне.

– Ну, никогда не поздно. А вообще… Если она тебе нравится, то мог бы быть поактивнее. Такой шанс упустить! Ну, ты дурак, извини.

– Да не было никакого шанса. У неё жених, вообще-то, есть. – Смородник ещё сильнее втянул голову в плечи и хрустнул чипсами, скрывая неловкость.

– Ага. Жених, может, и есть, но на ночь осталась у тебя. Мозги включай. Или после сотрясения половина мозга перестала работать?

– Это ничего не значит. Я не собираюсь ей навязываться. Пусть даже…

«Пусть даже в груди становится тесно, а мысли мечутся как ненормальные, стоит увидеть её в очередном глупом наряде», – чуть было не произнёс он вслух, но вовремя осёкся.

– Пусть даже что?

Смородник махнул рукой:

– Не важно.

Из груди Калинника вырвался новый безнадёжный вздох.

– Понятно, пациент. Всё с вами понятно. Ну а она что-то говорила? Как она попросилась остаться? Это тоже важно, между прочим.

Смородник пожал плечами, задумчиво перебирая пальцами сухие лепестки чипсов.

– Да так. Сказала, что я ей нравлюсь. Как друг, конечно. И что ей тут уютно.

Он вздрогнул от громкого хлопка: это Калинник ударил ладонью о ладонь.

– Вот же оно! Ай да балда! Не было бы у тебя недавнего сотрясения, я бы тебе по лбу хлопнул. Голову включаем, молодой человек! Тебе девушка в симпатии призналась, а ты сбежал, поджав хвост. Ну-ка иди обратно.

Смородник перестал жевать:

– Зачем?

– Сам подумай. Каково ей, не догадываешься? – Калинник ещё сильнее подался вперёд, Смородник буквально ощутил, как ещё немного – и расстояние между ними сократится настолько, что он начнёт переживать за свои личные границы. Темень, да чего он, как девчонка, сплетни решил собрать? Нашёлся тут консультант по отношениям!.. Смородник скривился и попытался отвернуться, но Калинника это нисколько не смутило. Он продолжил:

– Она же тоже переживала. Сказала, что ты ей нравишься. А ты сбежал. И она лежит совсем одна, такая крошка, на твоём огромном идиотском матрасе и считает, что сказала что-то не то, что ты испугался, что она была слишком напористая и всё такое. Да ты понимаешь, сколько комплексов твоими стараниями вырастет в её голове к утру? Беги к ней и не упускай свой шанс. В худшем случае вы останетесь друзьями. А в лучшем у тебя наконец-то появится хорошая девушка. Сколько ты уже один? Да и Лунница, знаешь ли, только кровь тебе портила, стерва. Ты гаснешь с каждым днём, брат. А жить когда? Когда влюбляться? Ты молодой и здоровый, крепкий мужик, загнал себя непонятно во что. Сидишь в норе и, кроме упырей, никого не видишь, каждый день ждёшь, когда Сенница за тобой придёт. А ты выдохни – и живи всем назло. Найдёшь своего тысяцкого. Только сейчас кажется, что ты сам себя в могилу раньше сведёшь, чем Сенница. А тут такой случай подвернулся, а ты испугался. Так не пойдёт, брат. Я видел, как эта малышка к тебе примчалась в больницу. Переживала. И смотрела на тебя далеко не равнодушно. Не к жениху своему бежала, заметь. Значит, не всё у них и гладко. Но ты, дурак, её отталкиваешь. Так нельзя. Девушки – существа нежные, а твоя рыженькая – вообще домашняя конфетка.

– Булочка, – машинально поправил Смородник, глядя в одну точку, и чуть не прикусил язык. Темень, он правда сказал это вслух?! Но Калинник, кажется, даже не засмеялся.

– И правда. Булочка, – произнёс он с какой-то светлой печалью. – Эх, бегала бы за мной такая булочка, я бы весь мир к её ногам положил. А ты счастье своё упускаешь, бестолочь. Нельзя так с людьми. И с собой тоже.

– Ох, не знаю даже, – сдался Смородник. Монолог Калинника он слушал внимательно, и каждое слово больно резало по живому. Он разлёгся в кресле, вытянув ноги, и тяжело вздохнул. Узел в груди немного расслабился, но противный осадок всё равно оставался. – Ты прав, наверное, в чём-то. Но я так не могу. – Смородник поковырял обивку кресла на подлокотнике, пытаясь собраться с мыслями, чтобы облечь их в нормальную форму. Тяжело говорить по душам, когда привык ворчать и огрызаться, даже если собеседник – такой чуткий и добрый парень, как Калинник. – Кто я – и кто она? У неё жених упырь, ты представляешь? То есть мало того, что наш враг, так это ещё и просто не по-человечески: знать, что девушка занята, и пытаться как-то к ней подкатывать. Да я и никогда не умел. Мне вообще это всё чуждо и непонятно. Я не умею прикидываться. Флирт, девушки… – Смородник взлохматил волосы. – Будто всё это не про меня. Я упырей убивать могу. Огонь разжигать. Стрелять. Водить машину. А ухаживать за девушками… нет.

На словах о женихе-упыре у Калинника дёрнулись брови: сперва приподнялись, а затем хмуро сошлись на переносице. Но он быстро взял себя в руки и ответил будничным тоном:

– Не нужно прикидываться. – Калинник снова щёлкнул пультом, проверяя время до конца рекламной паузы. – Ты уже ей нравишься, она сама сказала. С твоей хмурой рожей и привычкой цедить все слова как ругательства. И воняет куревом от тебя тоже не очень, а она, видишь, говорит, что всё хорошо. Так что ты уже на верном пути. Чем-то зацепил её. Просто будь собой и не обижай её.

Смородник замолчал. Ему показалось, что «быть собой» в его случае как раз и означает обижать. Хотя… Мавна сказала, что ей нравится его неразговорчивость. Но ведь грубость наверняка в этот список не входила. Темень, и когда всё успело так запутаться? Только недавно же цапались по ерунде, а сейчас она ночует в его квартире, а он сидит тут, у Калинника, ничего не понимающий и сомневающийся… Эх, Булка. Совсем сбила его с пути.

– У неё есть парень, – упрямо повторил Смородник, разглядывая чипсину, прежде чем отправить её в рот. – Почему ты думаешь, что у неё какие-то романтические планы? Не надо тут муть наводить. Мы просто хорошие знакомые. Друзья, если сказать с натяжкой. И у нас общее дело. Вот и всё.

Раздался тихий плеск – Калинник потряс свой пакетик с коктейлем, чтобы проверить, сколько напитка там осталось.

– Упрямый ты, – вздохнул он. – Никакую муть я не навожу. Просто сам подумай. Считаешь, что ей твоя квартира так запала?