Aiгоритмы: Детектор бытового бреда - Артур Болт

Не дожидаясь ответа, он водрузил свой ядерный кейс на стол, и тот с сочным щелчком открылся. Внутри, в ложементах из пены, лежал не пульт от ракет, а портативный наноассемблер – сложное устройство размером с обувную коробку, с манипуляторами и лазерными эмиттерами.

– Вот, познакомьтесь, – с гордостью сказал Макс, похлопав по крышке устройства. – Моя прелесть. Собрал летом из трёх списанных промышленных репликаторов и одной кофемолки. Может печатать микросхемы на атомарном уровне. Ну… в теории. На практике пока получается только очень ровный нагар, но я на пути к успеху!

Лёва молча смотрел на агрегат, который, по словам его нового соседа, мог манипулировать атомами, и лихорадочно прикидывал, не нарушает ли его использование Женевскую конвенцию.

Макс уже хозяйничал вовсю, оценивая потенциал блока.

– О, пищевой принтер! Слушай, как думаешь, если я синхронизирую его с моим наноассемблером, мы сможем напечатать стейк, в котором молекулы белка будут выстроены в виде фрактала Коха? Это же будет максимально биодоступный продукт!

Не дожидаясь ответа, он выбрал себе комнату №2 и тут же начал обустраивать там свой "научный уголок". Лёва с опаской заглянул внутрь. Макс уже подключал свой ассемблер к энергосети блока.

– Ты… ты уверен, что местная сеть это выдержит? – тихо спросил Лёва, вспомнив предупреждение системы о ста ваттах.

– Расслабься, мужик! – отмахнулся Макс. – Я поставил свой собственный стабилизатор напряжения с ионистором на полфарада. В случае чего он примет удар на себя. Ну, или взорвётся. Пятьдесят на пятьдесят, идеальная вероятность для эксперимента!

Лева почувствовал, как к горлу подкатывает паника. Он медленно попятился обратно в свою комнату и плотно прикрыл дверь. За стеной раздался радостный вопль: "Есть контакт! Сейчас попробую напечатать первый транзистор! Или хотя бы блинчик… Что первое получится!".

Лёва тяжело вздохнул и посмотрел на свои книги. Возможно, подумал он, их главная ценность в 2045 году была в том, что они не могли внезапно взорваться. Хотя, насчёт Ландау он не был до конца уверен.

Сцена 3: Дефрагментация реальности.

Если появление Макса было похоже на взрыв сверхновой, то следующий обитатель блока 326 материализовался в гостиной с грацией нейтрино, пролетающего сквозь толщу свинца. Ни звука, ни возмущения пространства. Он просто появился.

Лёва, выглядывавший из своего убежища с целью определить, не превышает ли шум от деятельности Макса болевой порог человеческого уха, заметил его первым. Макс, склонившийся над своим наноассемблером, ощутил его присутствие как внезапное падение температуры в комнате на пару градусов.

Третий жилец был высоким и таким худым, что, казалось, состоял в основном из острых углов. Его черная футболка с надписью 404: Brain not found выглядела не как шутка, а как констатация факта о мире вокруг. На голове у него сидели массивные хромированные наушники, а в руках он держал ноутбук, выглядящий так, словно его выковали из цельного куска ночи.

– Привет, мужик, – первым нарушил тишину Макс. – А ты от какого сервера пароль? Мы тебя даже не слышали.

Парень снял наушники. Наступила такая тишина, что Лёва услышал, как тикают его собственные часы. И это было странно, потому что часы у него были электронные.

– Человеческая речь в среднем содержит до семидесяти процентов избыточной информации, – произнёс парень ровным, почти синтезированным голосом. – Мои наушники отсекают её. Оставляют только суть. Илья. ФИВТ.

– Кодер, – кивнул Макс с пониманием. – Тогда понятно. Это Лёва, наш теоретик. Ой, то есть Лев.

Лёва слабо махнул рукой.

Илья проигнорировал их и подошёл к главной гордости блока – умному дому, воплощенному в серверном шкафу. Он даже не стал подключать свой ноутбук. Вместо этого он достал из кармана тонкую пластинку, похожую на кредитку, и провёл ей по корпусу сервера. Шкаф жалобно пискнул и замигал всеми лампочками.

– Что ты сделал? – изумился Макс.

– Дефрагментировал реальность, – ответил Илья, не моргнув. – Стандартный протокол умного дома – дырявое решето. Я загрузил в него свою операционную систему.

В этот момент из динамиков под потолком вместо вежливого женского контральто раздался скрежещущий, монотонный машинный голос:

– СИСТЕМА… ОБНОВЛЕНА. СТИЛЬ… ГОЛОСА… УСТАРЕЛ… ДЕАКТИВИРОВАН. ДАЛЬНЕЙШИЕ… УВЕДОМЛЕНИЯ… БУДУТ… ПРЕДСТАВЛЕНЫ… В… БИНАРНОМ… КОДЕ. ДЛЯ… ВАШЕГО… УДОБСТВА.

В гостиной наступила гробовая тишина, которую нарушал лишь тихий гул кулеров.

– Ты… ты сломал наш дом? – выдавил из себя Лёва.

– Я его оптимизировал, – поправил Илья. – Удалил всё лишнее. Голосовые приветствия, функцию "запах сирени", выбор музыки для душа. Всё это мусорные процессы, пожирающие оперативную память. Оставил только необходимое: контроль климата, управление светом и заказ еды.

Он направился к комнатам. Выбрал ближайшую к выходу.

– Занимаю этот узел. Наиболее эффективная точка для логистики ресурсов.

Зайдя в комнату, он тут же вышел и подошёл к кухонному гарнитуру. Открыл шкафчик, достал оттуда все кружки, кроме одной, и аккуратно поставил их в раковину.

– Оставляю одну. Наличие множества объектов одного класса создает избыточность выбора и увеличивает время принятия решения на двенадцать процентов. Одна кружка – один пользователь. Оптимально.

С этими словами он скрылся в своей комнате, оставив Лёву и Макса переваривать произошедшее.

Макс растерянно почесал затылок.

– Мужик… Кажется, он только что оптимизировал и нас тоже.

Лёва молча смотрел на сиротливую кружку на столе. Он с ужасом подумал, что если этот кибер-гений доберется до его драгоценной коллекции бумажных книг, он может "оптимизировать" их до одной-единственной брошюры, сочтя остальные "избыточными". Внезапно шумный и непредсказуемый Макс с его взрывающимся наноассемблером показался Лёве оплотом нормальности и душевного тепла.

Сцена 4: Аномалия с хвостом

В блоке 326 воцарилась напряженная тишина, которую обычно можно встретить только в библиотеках или на месте крушения космического корабля. Лева сидел на диване, обхватив руками колени, и размышлял, не является ли его новый сосед предвестником восстания машин. Макс, впервые за всё время пребывания в блоке, не знал, что делать: то ли восхищаться гением Ильи, то ли опасаться за судьбу своей коллекции старых процессоров, которые тот мог счесть "избыточными". Сам Илья из своей комнаты не подавал никаких признаков жизни, кроме едва заметного мерцания света от монитора под дверью.

И вдруг эту постапокалиптическую идиллию нарушил новый, совершенно неожиданный звук. Это был не гул кулера, не синтезированный голос системы и не взрыв ионистора. Это был тихий, мягкий щелчок.

Все взгляды устремились к входной двери. В её нижней части, там, где узоры фрактала сходились в одной точке, круглый сегмент композитного материала плавно и бесшумно уехал в сторону, образуя идеальное отверстие. Словно диафрагма в объективе древнего фотоаппарата.

В