В памят(и/ь) фидейи. Книга первая - Лилия Талипова

Первая, с кем довелось познакомиться, была Клеменс.

Ее глазами я впервые увидела Фидэ-холл.

II

Раз в год в нашем кампусе отключали освещение. Обычные технические работы: проводка очень старая, чинить ее было очень сложно. Для нас – студентов – это означало одно: ночь темна перед рассветом. Особое событие, глазами преподавателей, давно смирившихся с традицией – обычная попойка. Так или иначе, этот вечер ждали все без исключения, что случалось крайне редко, поскольку устраивали шумную вечеринку в одном из подвальных помещений и свято верили, что никто из дирекции не в курсе похождений. Было бы ложью сказать, что присутствовали все. Но в одном была правда – спящих не было совсем. Некоторые приходили танцевать, другие закрывались в комнатах общежития, пытаясь пережить, как судную ночь, третьи выбирали иного рода развлечения. Асли была как никогда настойчива в своем рвении затащить меня туда, хоть я не слишком сопротивлялась. В коротком, черном платье с открытыми плечами я чувствовала себя более чем глупо, но один взгляд в зеркало менял мнение в противоположную сторону. Правда, спустя пятнадцать минут снова становилось дурно и приходилось повторять ритуал, ловя свое отражение везде, где только возможно. Первым делом я подошла к импровизированному бару, где бутылок стояло больше, чем я видела за всю свою жизнь. Я долго пыталась подобрать что-то, в Уэльсе ассортимент не сильно, но отличался, а в Эссексе и вовсе не доводилось бывать на подобных мероприятиях.

– Советую этот, – стоявший рядом парень искоса поглядывал за тяготами выбора, пока в конечном счете не решился предложить помощь. – Он отдает легким вкусом карамели… Мне кажется, тебе понравится, – парень неловко улыбнулся и сместил взгляд на свои ступни.

– Спасибо. Элисон, – протянула ему руку для пожатия. – Можно просто Эли.

– Я знаю, мы в одной группе по латыни. Я Чарли, – улыбнулся он шире и пожал руку.

Не уверена, что его действительно звали Чарли, но запомнилось именно это имя. В всяком случае, после той ночи мне больше ни разу оно не пригодилось. Мне была поразительна стеснительность Чарли, ведь он обладал исключительно очаровательным асимметричным лицом с большими губами и добрыми глазами. Несмотря на легкую сутулость, Чарли возвышался надо мной на целую голову. Я открыла жестяную баночку и сделала глоток. Вкус был удивительный: сливочно-карамельный. На мой восхищенный взгляд Чарли расплылся в довольной улыбке.

– Потанцуем? – выпалил он на одном дыхании, как если бы старался не дать себе времени передумать.

Преследуя план обзавестись знакомствами, я оглянулась в поисках Асли, ее еще не было, потому я тоже не дала себе поводов и времени на сомнения, резко схватила Чарли за руку и потянула в центр зала, параллельно всасывая как можно больше сидра. В голову дало быстро. По телу растеклось тепло, в глазах зарябило. И не могу сказать точно, но, кажется, в тот миг даже мой застенчивый кавалер стал двигаться увереннее. Либо же я тогда или раньше рисовала ему тот образ, какой хотела видеть.

– Ты не местная? – спросил Чарли.

– Из Уэльса. Два года проучилась в Университете Эссекса. А ты?

– Я англичанин, – гордо задрав подбородок, заявил он.

– Что ж, англичанин, расскажи что-нибудь о себе, – улыбнулась я.

– Родился и вырос здесь, в Лондоне. Но всегда мечтал о Франции, – вздохнул он.

– Почему не поехал?

– Родители отказались платить за обучение там, поэтому пока коплю сам.

– Как-то не слишком патриотично для того, кто с такой гордостью заявляет о своем чистокровном английском происхождении.

– «Погоди, пока я не откину бороду, ведь она ни в каких государственных изменах не повинна»1, – понизив голос, иронизируя над самим собой, изрек он.

– Ты цитируешь Томаса Мора? – я вскинула бровь и коротко усмехнулась.

– Мне положено. Я ведь почти историк.

– Почему именно Франция?

Чарли зачитал нудную лекцию, чем знаменательна Франция в части архитектуры, а когда рассказ зашел о том, как бы он хотел побывать в Кале, я уже перестала слушать. А в прекрасный момент в толпе, увидев Асли, совсем беспардонно бросила партнера и умчалась к ней, обронив лишь: «Прошу прощения, вынуждена покинуть тебя, пришла моя подруга, не могу позволить ей оставаться в одиночестве». Он ответил что-то вроде «Увидимся» и исчез из виду.

С Асли мы оттанцевали несколько песен, отчетливо помню, что ярче всех для нас была «Bad Blood»2, ведь именно на ней я сорвала голос, потому пришлось отойти за водой. Асли отправилась в уборную. Выпив, я взяла еще один сидр, и в ожидании я присела на скамейки у стены, рядом плюхнулся светловолосый американец (это стало сразу понятно по акценту) по имени Марк. Снобизмом я никогда не отличалась, не вспомню, о чем завязался разговор, но помню, что в конце сказала что-то вроде: «вы попираете не только наш язык, но и нравственность, извращаете идеалы…». Не знаю, с чего я так разошлась, но помню, он сказал что-то совсем оскорбительное, а алкоголь в крови добавил духа народного единства и любви к английской демократии.

– В очереди в туалет говорят, кто-то плеснул в лицо американцу за короля и за Англию… – нашла меня Асли, едва не сгибаясь пополам от хохота. – Я и не подумала, что это ты, пока не изобразили выражение лица.

Она продемонстрировала приспущенные уголки губ, прикрывающие верхние зубы и обнажающие нижние, затем неловко и натужено махнула рукой, на что я закатила глаза:

– Я так не делаю!

– Делаешь! – неуемно смеялась Асли до тех пор, пока на глазах не проступили слеы, а смахнув их, продолжила хихикать. – Что он тебе сказал?

– Не помню… Что-то про угасающее пагубное влияние короны парламент Австралии. Господи… Я уже пьяна, мне пора домой, – захныкала я.

– Шутишь? Вечер только начался.

– Легко тебе говорить, ты ведь не пьешь.

– Но и тебя никто не заставлял.

– Верно…

И все же мы остались. Не слишком надолго, примерно в полночь отправились ко мне домой. Поутру в голове продолжали всплывать обрывки разговоров, незнакомые ранее имена. Все больше и больше перемешивалось в единую кашу, которую становилось труднее разгрести. Асли подскочила ни свет ни заря и умчалась обратно в отель, перед чем я пригласила ее в ресторан, чтобы хоть как-то отвлечься, не думать. Перед выходом в аптечке нашла обезболивающее и выпила несколько таблеток. Даже тогда знала, что это не поможет, но что-то распирало голову изнутри нарастающей, пульсирующей болью, которая еще долго преследовала меня и скоро превратилась в глупую привычку, в извращенную