Железный лев. Том 4. Путь силы - Михаил Алексеевич Ланцов

Исследования-то были секретными.

Шутка ли? Действенное средство от неизлечимого туберкулёза. За него можно из влиятельных персон ТАКОЕ вытянуть — ух! Во всяком случае, поначалу. Пока не получится промышленно его производить. В лаборатории ведь не разбежишься. Сколько там? Килограмм в месяц? Десять?..

Так улыбаясь и нервно хихикая, братья и отправились в особняк.

Все присутствующие проводили их странным и несколько напряжённым взглядом. И старший смены пожарных выдал общую мысль:

— Ничего не понимаю!

Впрочем, почти сразу появились губернатор с Лобачевским, прикатив вместе из кремля. Отчего всем стало резко не до задумчивости…

[1] В оригинальной истории 1840 году население Казани было 41 тысяча, в 1863 году — 63 тысячи. В этой истории, город развивался куда бодрее.

Часть 1

Глава 1 // Пинг-понг и немного масла

Порой, приходится поступаться гордостью и делать то, что необходимо.

Энакин Скайуокер

Глава 1

1851, февраль, 2. Санкт-Петербург

За окном шёл снег.

Густо.

Прямо молочной стеной валил.

А здесь, в жарко натопленном помещении, летали и ползали мухи, нашедшие себе оазисы тепла. Много мух. И вот одна из них осторожно ползла по мундиру военного министра.

Лев же словно заворожённый смотрел на неё.

Вот Чернышёв неловко дёрнул головой, и насекомое подлетело, но лишь для того, чтобы почти сразу сесть обратно. Прямо на его залысину.

Осторожный взмах руки.

И новый пируэт, который закончился уже на кончике уха.

Муху тянуло к Чернышёву.

Отчаянно тянуло, словно там мёдом было намазано… или чем-то другим. Сам же граф боролся с желанием шлёпнуть князя по голове рукой или скрученной пачкой бумаг, чтобы уже облегчить его страдания. А местами, когда он открывал рот, и стулом. Ну, для пущего эффекта…

— … таким образом, — продолжал докладывать Дмитрий Алексеевич Милютин, — мы завершили сокращение армии и перевод её на новые штаты. А общая численность сухопутных войск уменьшилась до шестисот девяти тысяч человек, включая нестроевых.

— Тревожно… — нервно произнёс Николай Павлович.

— Государь, новое штатное расписание позволяет управлять куда лучше пехотой. За каждым взводом[1] закреплён младший обер-офицер, а при нём опытный старший унтер.

— В больших битвах это едва ли поможет.

— По опыту войны на Кавказе это чрезвычайно полезная вещь. Не всегда сражение идёт по плану. Поэтому очень важны командиры таких меньших подразделений. Заодно офицер лично отвечает за подготовку вверенных ему людей и их материальное обеспечение. Что идёт на пользу благополучия солдат, а значит, и их исправного поведения в бою…

Толстой слышал эти препирательства уже не первый раз. В исполнении разных людей. Поэтому позволил себе чуть откинуться на спинку кресла. Закрыть бы глаза и вздремнуть, но не получилось бы — Николай I сажал всех людей, заходящих к нему в кабинет так, чтобы их хорошо видеть. Каждого. Из-за чего они располагались по периметру гостевой зоны кабинета лицом к лицу.

А он контролировал, так как они получались, что на ладони. Он вообще любил контролировать… всё.

Новые штаты утрясали таким образом, чтобы количество корпусов и дивизий не поменялось, да и численность полков уменьшалось не сильно. Ради сохранения воинских традиций.

Заодно ввели в пехоте взводы и отделения, а у егерей ещё и звенья. Закрепив унтеров и младших обер-офицеров за вполне конкретными людьми[2]. Что Николай I принял спорно, но принял. Ему нравилось всё структурировать и упорядочивать, и это предложение выглядело «в тему». Однако опыт предыдущих кампаний не позволял однозначно оценить ценность такого деления для генеральных сражений. Вот Милютин и налегал на хозяйственно-административный аспект.

Что ещё?

Перешли на троичный принцип организации. Так в составе роты числилось три взвода, в батальоне — три роты, а в полку три батальона. Просто чтобы их облегчить численно.

Выше уже всё, конечно, уплывало.

Два полка собирались в бригаду, пара которых составляли дивизию.

Кроме того, был внедрён конструкт усиления: как штатного, так и временного. Так, например, в состав каждой пехотной бригады вводился кавалерийский дивизион для разведки и охранения. А на уровне дивизии — артиллерийский полк, ещё один кавалерийский дивизион и сапёрная часть. Оно и раньше встречалось, но не было оформлено как принцип и употреблялось по случаю и с иной моделью подчинения.

В общем и в целом именно организационно новые штаты выглядели куда более современно и прогрессивно. Местами опережая даже наработки Первой мировой войны. Став во многом являясь эхом многочисленных и переписок Льва Николаевича и Милютина. В том числе выраженные в паре десятков командно-штабных игр, проведённых, частью по переписке…

— А вы что думаете, Александр Иванович? — поинтересовался император у военного министра князя Чернышёва, который пока ещё занимал этот пост. Формально и номинально, так как уже всем заправлял Милютин, но всё же. И весь доклад своего зама, комментировал его едкими замечаниями. Местами по делу, но в целом — просто бурчал. Бессистемно. Вот Николай Павлович и предложил ему высказаться.

— Я в этих перестановках ничего не понимаю. — пожал он плечами. — Кавалерию изменения коснулись мало. А по пехоте и полевой артиллерии мне добавить или возразить нечего.

Причём он произнёс это всё таким тоном, что Николай Павлович аж скривился. Друг-то друг, но его отношение к вопросу очков ему не добавляло. То есть, он, очевидно, не проходил испытание неудачей. Пока он был на коне, пока в зените славы — сверкал. Как замаячила отставка — скурвился и повёл себя отвратительно, раскрываясь с совсем незнакомой и непривычной стороны.

Пил.

Много пил. Совсем забросив дела. И это уже даже на лице отражалось. Отчего вид он приобретал всё более жалкий.

Император же давал ему шансы раз за разом проявить себя. Надеясь найти зацепку и оставить его на посту. Но тот сам себя топил. Вдумчиво и методично. Другой захочет — так не сможет…

— У меня вопрос, — произнёс граф Строганов, тесть Толстого, который руководил парками резервной артиллерии, — по новым штатам в каждой пехотной дивизии подразумевается артполк о шестнадцати орудиях. Их откуда будут брать?

— Изымать из штатов артиллерийских дивизий. — чеканно ответил Милютин. — Мы их пока перекроим в тяжёлые полевые полки, просто оставив в них уже имеющиеся батарейные орудия.

— Слава Богу, — вполне искренне перекрестился Строганов. — А то я подумал, что из запасов. Если что сразу говорю — на хранении в основном устаревшие системы и они едва ли пригодны для вооружения действующей армии.

— Странное решение это разделение, —