Как вы здесь оказались, мисс Гроуэл?! - Наталия Ники

Совсем забыла купить фиолетовые чернила, а без них повторить печать будет очень сложно. Что же делать?

Основная трудность заключалась в рекомендательных письмах, которые требовались по объявлению. Они у меня были, но совершенно не те, с которыми я могла бы рассчитывать получить место. Дело даже не в том, что они выданы с кафедры домоводства, у которого общего с вакансией было только — требование поддерживать порядок.

Но вот эпитеты «неряха», «забывчивая», «вечно сующая нос не в свое дело», «невоспитанная» и даже «издевается над животными» не способствовали успеху в глазах работодателя. Я понимала декана Силпе, которая и написала мне все эти нелестные характеристики. Ее любимая белоснежная собачка стала ярко-зеленой, после того, как я искупала ее в шампуне с пигментом. Сразу скажу, я сделала это случайно! Вернее, я не ожидала, что эффект будет столь длительным.

Поначалу плохие рекомендательные письма не расстроили меня, ведь у моей приемной матери была лавка «Магические амулеты», где я и работала. Но вскоре все изменилось, и работа горничной или экономки стала сколь желанной, столь недостижимой… Тогда я впервые сделала себе рекомендательное письмо — на это ушла вся ночь. Я использовала бумагу с вензелями академии, которую достала в свое время из alma mater, пачку воска, и несколько невинно пострадавших деревянных болванок. Сейчас же мне, мало того, что нужно было изготовить себе хотя бы свидетельство об окончании курсов по травоведению, так еще и написать новое рекомендательное письмо, — то, которое использовала для устройства на службу в гостиницу «Рачительный пони» больше не годилось.

Окошки моего пансиона соблазнительно светились, обещая теплую постель и горячий ужин. Но совсем скоро окончательно стемнеет, а, значит, в лавку с чернилами я точно не попаду. Следовательно, не успею завтра в замок, и мне придется вернуться в Прату не солоно хлебавши. Ну, уж нет! Я обещала матушке!

Натянув перчатки на покрасневшие руки и закутавшись в легкий плащ, я поплелась обратно к вокзалу.

* * *

Марта

Хозяин лавки в узких золотых пенсне с прилизанными воском волосами повесил табличку «Закрыто» прямо перед моим носом. Но не тут-то было — я со всей силы заколотила в дверь, издавая горестные завывания. Такого натиска лавочник не ожидал и открыл мне.

Скрепя сердцем, я отдала приличную цену — целую серебряную монету, — за небольшие пузырьки с фиолетовыми и синими чернилами, а также несколько плотных листов. Затем, от трара подальше, выставил меня на улицу, быстро захлопнув дверь.

Погода испортилась — стемнело, ветер завывал в крышах домов, а снег валил не переставая. Извилистую дорогу, по которой я добралась до небольшой площади, где находился вокзал, завалило снегом, немедленно превратившийся в скользкую наледь. А так как дорога шла под уклоном, то если идти по ней — нужно смело садиться на пятую точку катиться вниз.

Рядом, возле небольшого перрона, паровоз нетерпеливо чихал клубами пара. Я остановилась в раздумьях. В конце этого самого перрона, насколько помнила, находилась удобная лестница, которая позволила бы оказаться на нижней улице без сомнительного удовольствия катания с горки. Обрадовавшись и выставив пакет из лавки перед собой, как щит, смело пошла вперед.

Ветер порывами налетал на меня, выдувая остатки тепла, снег искрился в свете газовых фонарей и хрустел под моими ногами. Но я упорно шла вдоль злобно шипящего поезда, смотря только вниз, на снег, устилающий дорогу. Перед моим взглядом сверкнули чьи-то темные дорогие ботинки, на которых лежали идеально выглаженные брюки, а затем я влетела в твердое плечо их обладателя.

Раздалось короткое ругательство, и я, не удержавшись на ногах, начала заваливаться, нелепо махая своим пакетом. Послышался треск бумаги, звякнуло стекло, и я обнаружила себя почти лежащей на высоком человеке, одетом в черное пальто.

Запах влажной шерсти, приправленной легким морозцем, и леса коснулся меня. Это все показалось мне настолько нелепым, что прежде чем поднять глаза, я еще некоторое время просто смотрела на дорогую ткань чужого пальто. Потрогав ее рукой, я подняла голову и столкнулась с темным суровым взглядом.

Это был молодой мужчина, в классической черной шляпе с атласной лентой. На его гладковыбритом лице затаилась злая усмешка. Было очень странно с подобного ракурса наблюдать аристократичный нос.

— Да, слезьте вы с меня, наконец, — раздраженно прошипел он.

Словно очнувшись, я быстро засуетилась, пытаясь подняться, но ноги от этого проскальзывали только сильнее. Люди вокруг стояли молча, затаив дыхание, боясь упустить хоть слово из разворачивающейся перед ними пикантной сцены.

Понаблюдав за моими мучениями некоторое время, мужчина с тяжелым вздохом обхватил меня за талию и поставил на ноги. Где же мой пакет, подумала я, озираясь по сторонам. Он лежал рядом — потрепанный, с подозрительно темным и влажным углом, и, как назло, на чьем-то портфеле. С ужасом я поняла, что банка с чернилами треснула и залила край пакета, а сияющий дорогой кожей портфель принадлежал тому господину, на которого я упала.

Я подхватила свой пакет и спрятала его за спину, но поздно. Незнакомец недовольно осмотрел свое имущество. Потом, держа на отдалении, открыл. Увиденное успокоило его, и, окинув меня внимательным взглядом, незнакомец небрежно кивнул, коснувшись шляпы, и направился к вагону. Служащий в фуражке с золотистой кокардой, с поклоном, широко открыл дверь.

Толпа, словно опомнившись, поспешила к паровозу, обтекая меня со всех сторон, и вскоре я осталась на перроне одна, прижимая к себе пакет, с которого падали на снег жирные фиолетовые капли. Развернув сверток, я подошла поближе к фонарю — почти вся бумага, за исключением одного листа, была испорчена, а у пузырька с фиолетовыми чернилами откололось горлышко, и он был почти полностью пуст.

«Ну, что же, — подумала я, поболтав баночкой перед светом, — на одну попытку хватит». Аккуратно упаковав все обратно и кое-как оттерев руки о снег, я устало поплелась в гостиницу.

Глава 3

Марта

В этот маленький, затерянный в северных горах Адара городишко меня привез фыркающий в клубах пара паровоз три дня назад. Наверное, тот же самый, в который уселся раздраженный аристократ, чей портфель я залила чернилами.

И, видит Скиталица, путешествие я не планировала!

Отправиться в другой город — было последним, о чем бы я могла подумать после смерти матушки. Некогда энергичная и красивая женщина угасла буквально за год, когда пропала Черити, ее родная дочь.

Я вцепилась в тонкий плащ, пониже надвинув капюшон — колючий снег пригоршнями кидало мне в глаза. С Черити все и началось.