За тысячи лет до Рагнарека - Андрей Каминский

Куда больше привлекал внимание третий вождь — точнее третья: высокая женщина средних лет с тяжелой грудью, которую не могла скрыть даже кожаная куртка. Из всех вождей Клана Волка, она явно больше всех почитала родового зверя: рыжевато-каштановые волосы укрывал колпак из волчьей шерсти, с шеи свисало ожерелье из волчьих зубов, пояс скрепляла бронзовая бляха в виде головы волка. Из-за пояса торчала рукоятка бронзового топора. Резкие черты лица напоминали хищную птицу, особенно длинный слегка изогнутый нос. Несмотря на это женщина могла считаться даже симпатичной — если бы не уродливый шрам, напоминавший след от когтистой лапы, располосовавший ей всю щеку и лишивший правого глаза. Левый же глаз, впрочем, смотрел пронзительно и зло, разительно отличаясь от беззаботных взглядов захмелевших вождей.

Одрик знал кто это женщина — о ней рассказывала мать: Пенфеса, двоюродная сестра Баркины и Вораха, ведущая под своим началом почти шесть сотен воинов. Средь Клана Волка не так уж редки воительницы, но Пенфеса выделялась даже среди них своей отвагой и кровавой жестокостью. Свой шрам она получила, едва выйдя из возраста девичества, когда в каких-то горах на юге схлестнулась со львом-людоедом, убившим двух спутников-мужчин Пенфесы. Лев успел поставить и ей отметину своей лапой, прежде чем она вогнала в глаз зверю свое копье. С тех пор ее имя стали поминать в воинственных песнях у костров кемеров — песен о Волчице убившей Льва.

Именно Пенфеса прервала пустую болтовню вождей — ее голос, словно вороний грай перекрыл все остальные звуки.

— Мы говорим о чепухе, Варах, — недовольно сказала она, — ты хочешь просидеть всю зиму в своем становище или получить большую славу и добычу?

— Ты опять про свой поход на юг? — Ворах поморщился, — мы ведь уже говорили об этом. Слишком далеко и опасно.

— Зато прибыльно, — ответила Пенфеса, — царь Вилусы за верную службу даст нам много товаров с юга. Или ты хочешь, чтобы твои жены и по сей день носили одни лишь костяные и бронзовые подвески вместо достойных украшений?

— Чтобы всего лишь угодить женам я не пойду так далеко, — сказал Варах и остальные вожди согласно закивали, — чтобы положить всех своих людей не добравшись даже до Изра. Если ты хочешь ты — иди, но знай, что этот поход только твой, не клана.

Пенфеса скрипнула зубами и оглянулась по сторонам, в поисках поддержки, но никто из вождей не собирался ее вставать на ее сторону. В отличие, кстати, от многих молодых воинов: Одрик видел как загорелись глаза Мадара и Вара от первых слов воительницы.

— Это твой племянник, Варах? — она кивнула на Одрика и тот невольно залился краской от откровенно оценивающего женского взгляда.

— Он, — кивнул Варах, — сестра хочет, чтобы я воспитал из него воина.

— И как, — Пенфеса усмехнулась, оскалив крепкие острые зубы, — получается?

— Спроси о том у лесовиков, — не выдержал Одрик, — немало их пало от моей руки.

— Немного чести в том, чтобы побеждать селянских девок, — пренебрежительно хмыкнула Пенфеса, — хочешь настоящего подвига, Одрик?

— Кто же не хочет? — пожал плечами молодой человек

— Я могу тебе помочь, — сказала Пенфеса, — если твой дядя отпустит тебя на юг. Кто-то из твоего народа ходил так далеко?

— Нет, — мотнул головой Одрик, его глаза заблестели при мысли о том, что он увидит богатые царства юга, о которых так много слышал дома, — и я хотел бы стать первым.

— Он еще не принял посвящения, — вмешался Варах.

— Так пусть примет, — Пенфеса вновь оскалилась, — Вайу, Повелитель Волков будет рад принять нового сына. Да и земной отец не будет против: слышала, король Марон хочет, чтобы его сын вернулся великим воином — разве он станет таким в здешних лесах?

— Его мать будет против, если он сложит голову на юге, — проворчал Варах, однако слова Пенфесы его убедили. Он обвел хмурым взглядом своих людей и махнул рукой.

— Я не могу запретить тебе идти на юг, — сказал вождь кемеров Одрику, — и не могу отпустить одного. Можешь взять сотню воинов — но и часть добычи ты отдашь мне. И только после посвящения — я не могу допустить, чтобы воинов клана вел человек не прошедший обряда.

— Сейчас как раз наступают волчьи дни, — рассмеялась Пенфеса, — скоро ты узнаешь, мальчик с запада, что случается, когда волк обретает свою стаю.

Что скрывает море

— Хлер бы побрал этот туман, — проворчал Тейн, с новой силой налегая на весло, — все время ждешь, что сядешь на какой-нибудь проклятый риф.

Опасения эти выглядели вполне оправдано: утром, вскоре после того как они вышли в море, и впрямь поднялся туман, столь густой, что, казалось, что весла погружаются в молоко. Поскольку они отошли уже далеко Тейн не велел править к берегу, о чем теперь жалел.

— Может, оно к лучшему, — сказал сидевший рядом Гарн, — в такой туман ни одна лодка с Янтарного берега не выйдет в море. Дадут боги и вы все-таки разминетесь со Своном.

— Боги дадут, верно, — кивнул Тейн, — вот только какие? Что-то сомневаюсь, что наша новая спутница молится Тиусу или Сунне.

Он бросил подозрительный взгляд через плечо: Сарси, закутавшись в соболиную накидку из тех мехов, что они везли на продажу, сидела на корме, уставившись перед собой так, будто она видела что-то еще помимо сгустившегося вокруг тумана.

— Ты сам взял ее с нами, — заметил Гарн.

— Я помню, — поморщился Тейн, — если она не врет, то в Альбе она может пригодиться. Если же нет…бросить ее за борт никогда не поздно.

— Сомневаюсь, что это решение, — сказал Гарн, — она ближе к морю, чем любой из нас.

Тейн угрюмо кивнул в ответ: он помнил, что случилось прошлой ночью, когда они встали на ночлег средь песчаных дюн. Тейн и Гарн специально выбирали как можно более безлюдное место: после стычки на Хлёсе и убийства Хареда король Свон стал кровником Тейна, что усложнило его путешествие в разы. Оставалась смутная надежда миновать Янтарный берег прежде, чем Свон, узнав о смерти сына, кинется мстить его убийце. Это понимали все спутники Тейна