Сирийский рубеж - Михаил Дорин

Этот подполковник был невысокого роста, лысый и с противным голосом, похожим на писк комара.

Каким образом к мероприятиям по досмотру вещей относится начальник оперативного отдела, я понятия не имею.

Естественно, что он был послан Васей Заниным в направлении «Синего дома» быстрее, чем это сделал я.

Мне довелось только увидеть красное от злобы лицо подполковника.

— Вы у меня все будете писать объяснительные! — ругался этот лысый сморчок.

— Одну на всех напишем, товарищ подполковник, — ответил я на эту угрозу.

Начальник оперативного отдела фыркнул что-то невнятное и пообещал вновь с нами разобраться. Прыгнул в УАЗ и уехал.

— Странное поведение, — покачал головой Занин, пока парни выносили из кабины сумки и презент от Рафика.

— Меня больше интересует, как он узнал, — ответил я.

Тут всё нам объяснил бортач Серёга, который в Сирии уже не первый месяц. Оказывается, их вертолётный отряд частенько покупал у местных сирийцев домашний алкоголь и мясо. Это не особо нравилось некоторым представителям командования.

— К нам даже начальник особого отдела приезжал. Разговаривал долго, но вошёл в положение. А этот до сих пор гадит, — кивнул в сторону уезжающего УАЗа Сергей.

Поделившись мясом с вертолётным отрядом, мы загрузились в наш микроавтобус и направились в «Синий дом». Пока ехали, мои товарищи обсуждали с чего начать сегодняшнее застолье.

Выбор был неплохой. Командир эскадрильи Рафик Малик угостил нас араком и вином.

— Сан Саныч, с чего думаешь начать? — спросил моего совета Кеша.

— Как будто я в Сирии уже был и всё попробовал, — соврал я. — Начните по алфавиту с арака. И говорят, что лучше его не разбавлять. А то будет привкус лекарств.

У арака действительно специфический вкус. Напоминает микстуру, если его разбавить, но всё зависит от того, как он приготовлен.

Я смотрел в окно микроавтобуса, любуясь Дамаском. Узкие улочки пересекались с широкими проспектами, среди домов возвышались минареты и купола церквей. Здесь мечети и христианские храмы соседствовали веками, вплетаясь в жизнь города. Солнце ложилось на золотые купола, тени пальм скользили по крышам, и Дамаск жил, словно не замечая тревог времени.

Заехав на территорию, все начали разгружаться. Шашлык решено было пожарить на заднем дворе, где уже кто-то до нас сделал так называемую зону барбекю.

Выйдя из машины, я посмотрел по сторонам. Рядом с бассейном бегала девочка 6 лет от роду. Почему-то в этот жаркий вечер одна. Остальные дети играли на заднем дворе.

В окнах дома и на балконах можно было увидеть наших коллег всех должностей и званий. Играли мелодии советской эстрады, а из какого-то окна можно было услышать перепалку между мужем и женой.

Обычный советский двор, находящийся далеко от Родины.

— Саныч, ты чего задумался? — спросил у меня Кеша, подойдя сбоку с большими авоськами фруктов и восточных сладостей.

— Давай солдат угостим. А то нас охраняют день и ночь. Чуть подкормим. А попозже и мяса отнесём, — сказал я, переложив свободную авоську несколько фруктов и сладостей.

Кеша кивнул и пошёл в дом. Я же направился к КПП. Обособленное положение обитателей «Синего дома» и не самая спокойная обстановка в стране повлияла и на обеспечение безопасности периметра.

Вся территория была обнесена бетонным забором. Вдоль забора установлены кубы-надолбы. Въезд во двор только через КПП со шлагбаумом. Внешний периметр нашей резиденции охраняли сирийцы, а внутри объекта службу несли советские солдаты. Все с автоматами.

Идти до КПП было недолго — не больше ста метров. Всё здесь расположено компактно и рядом.

— Как служба? — подошёл я к рядовому, стоявшему на проходной.

— Идёт, товарищ майор, — ответил парень, и я протянул ему авоську.

— Держи. С товарищами поделись.

— Спасибо.

— Когда домой?

— Скоро. Через 10 дней 20 лет исполнится, а там и не за горами дембель.

Я кивнул и почувствовал, как что-то ударилось мне в ногу. Это подкатился резиновый мяч, которым игралась девочка. Нагнувшись, подобрал его и посмотрел в её сторону. Девочка стояла рядом с бассейном и махала мне.

— Бросьте, пожалуйста! — крикнула она.

Весёлая, симпатичная, с двумя косичками, подпрыгивающими вверх при каждом прыжке. Как такой не помочь.

Я замахнулся и бросил мяч. Через КПП быстрым шагом прошёл недавний мой знакомый Алексей Карелин.

Он был в чёрной футболке, джинсах и кроссовках. На плече рюкзак, а на глазах солнцезащитные очки.

— Ты куда угодно попадёшь, Лёха, — повернулся я к нему и пожал руку.

Карелин, хоть и выглядел уверенно, но что-то явно хотел сказать.

— Работа такая. У вас всё нормально? Ничего странного не произошло?

— Только то, что один военкор интересуется такими вещами и появляется из «ниоткуда», — улыбнулся я.

— Значит, всё «ок».

Весьма современно сказал, но для не советского журналиста.

— Лёша, ты ж не мимо шёл, верно?

Карелин кивнул и отвёл меня за угол КПП. Очередная информация?

— Обстановка накаляется. Израиль начинает развёртывание войск у границы. Принято решение атаковать лагеря Организации освобождения Палестины. Американцы ведут авианосную ударную группу в район Кипра. Дальше… дальше как карта ляжет. Что-то будет.

— Что? Неужели сразу атакуют?

Но на мой вопрос Карелин не ответил. Всё закрутилось молниеносно.

Один хлопок. Второй. Третий. Мирную тишину разорвали автоматные очереди, эхом отскакивающие от стен КПП. Я успел в последний момент толкнуть Лёху в сторону, и мы рухнули за угол здания. Пули засвистели над головой, выбивая куски бетона.

— Стоять! — рявкнул солдат за спиной, срывая автомат с плеча и открывая огонь по улице.

Очередь загрохотала, но тут же прервалась. Парень вскрикнул и начал захлебываться кровью. Он упал на спину, хрипя, хватаясь за шею, где пуля разорвала артерию. Кровь била фонтаном, заливая песок багровыми лужами.

— Забираем! — крикнул я, бросаясь к раненному.

Мы с Карелиным подхватили парня под руки. Его тело обмякло, а кровь текла по моим ладоням, горячая и липкая. За углом я прижал руки к его шее.

— Держись, брат, держись! — кричал я.

Ещё одна очередь. Определить откуда стреляют сложно. Пули продолжали дырявить стены и рикошетить от шлагбаума. Одна просвистела так близко, что я почувствовал её жар у виска.

Где-то рядом раздался вопль — сирийский солдат упал, схватившись за ногу. Его автомат выпал из рук, а кровь хлынула на пыльную землю, смешиваясь с песком.

— Иди, — прохрипел наш солдат.

— Лёха, прикрой! — крикнул я, выползая