Миротворец - Сергей Тамбовский

Царь поднял голову к потолку, пошевелил губами и продолжил.

— Это 15 лет, срок немалый… так вот, за это время расстреляли и повесили всего 303 преступника, по 20 в год. При этом лиц, могущих быть отнесенным к политическим, среди них всего 26… меньше десяти процентов. Вот скажите мне, Николай Александрович, в случае прихода к власти ваших сил, вы планируете как-то защищать будущее руководство страны и вообще порядок и законность?

— Конечно, Александр Александрович, — не смог отвертеться от прямого вопроса Морозов, — вы абсолютно верно сказали про власть, которая должна защищать себя…

— Хорошо, что хотя бы в этом вопросе мы с вами сходимся, — улыбнулся царь, снова усаживаясь на свое место, а потом повернулся к Мартову, — хотелось бы услышать мнение представителя Бунда… вы же ведь его представляете, эээ… Юлий Осипович?

— Все верно, — встрепенулся тот, — я член правления Бунда. Что же касается нашей организации, то в общем и целом мы разделяем основные положения программы и Народной воли, и социал-демократов… с некоторыми исключениями, касающимися положения евреев…

— Что именно по поводу евреев? — заинтересовался царь.

— Мы хотели бы в обновленной России будущего национально-культурной автономии еврейского меньшинства… плюс отмена черты оседлости, это средневековая дикость какая-то.

— Думаю, власти смогут учесть ваши пожелания, — ответил после небольшого размышления царь, — а теперь давайте подведем итоги нашего совещания, если у присутствующих, конечно, не найдется возражений…

Возражений не последовало, поэтому император закончил свою мысль, открыв блокнот с двуглавым орлом на обложке.

— Пункт первый. Власти готовы пойти навстречу оппозиции, не по всем пунктам, но по большинству. Пункт второй. В течение года я, как лицо облеченное полнотой власти в стране, издам указ об учреждении выборной Думы и проведении всеобщих выборов в нее. Ваши партии могут легализоваться и вести агитацию за своих кандидатов в нее. Пункт третий. Дела большинства политических заключенных в России будут пересмотрены, также в течение года, сроки будут либо аннулированы, либо сильно сокращены. Эмигрантам будут даны гарантии о непривлечении к ответственности в случае возврата в родную страну… это в первую очередь касается вас, Георгий Валентинович, — царь повернул голову к Плеханову.

Тот некоторое время переваривал входящую информацию, затем кивнул без слов.

— От вас же, господа оппозиционеры, я прошу всего лишь честное слово о том, что ваши организации более не будут заниматься террористической деятельностью.

— Я думаю, мы сможем дать такое слово, — проговорил, наконец, переваривший новые вводные Плеханов, — но только относительно себя — за всех членов наших организаций мы поручиться, наверно, не сможем.

— Хорошо, — император снова встал и зашагал к входу и назад, — в моей схеме предусмотрено и это — вы также даете слово, что лица, совершившие такие незаконные действия, автоматически исключаются из ваших организаций, и руководители обещают, что данные лица не получат никакой поддержки.

— Думаю, мы сможем на это пойти, — ответил Плеханов, но его быстро перебил Морозов, — а где гарантии, что власти выполнят свои обещания?

— Мое личное честное слово, — ответил царь, — вам этого будет достаточно? Если интересны конкретные сроки, то указ об учреждении Думы и выборах в нее я намерен издать не позднее октября текущего года.

— А что насчет национализации земли и промышленных предприятий? — задал смелый вопрос Лавров, сидевший до этого тихо.

— Петр Лаврович, — снова заглянул в блокнот царь, — этот вопрос сложный и требует обсуждения всеми заинтересованными сторонами. Могу обещать инициирование общественных слушаний и по земле и по промышленности в новоизбранной Думе в течение… ну допустим, того же года — вы сможете принять в них самое деятельное участие… если изберетесь депутатами Думы.

Глава 14

— А теперь вы можете побеседовать с представителями газет, — закончил обсуждение царь, — они с нетерпением ожидают вас на первом этаже галереи… а вы, эээ… Владимир Ильич, задержитесь пожалуйста ненадолго.

— Можно еще вопрос? — спросил будущий эсер Аргунов, промолчавший все совещание.

— Конечно, эээ… Андрей Александрович, задавайте, — милостиво разрешил ему император.

— А почему нас собрали именно здесь, — задал он довольно неожиданный вопрос, — в Камероновой галерее?

— Все просто, Андрей Александрович, — улыбнулся царь, — с ней связаны некоторые приятные моменты из моей молодости… плюс в настоящее время Царское село является текущей резиденцией царской фамилии — только и всего. К тому же это очень красивое и атмосферное место, способствующее миру и успокоению…

На этом все вопросы у собравшихся кончились, и они дружно вышли из зала второго этажа, а Александр подошел к Ульянову и сел на соседний стул.

— Вы ведь брат Александра Ульянова, — сходу начал он диалог, — печально известного по событиям девятилетней давности.

— Да, это так, Александр Александрович, — ответил Ульянов.

— Если вас устроит такой ход, то я могу принести самые глубокие извинения за то, что произошло в начале 87 года…

— Мне сложно однозначно отреагировать на ваши слова, ваше величество, — осторожно отвечал тот, — но хорошо, я принимаю ваши извинения.

— Вы ведь, если ошибаюсь, — продолжил царь, — сейчас содержитесь в Крестах и ожидаете решения суда, так?

— Верно, Александр Александрович, меня арестовали за подрывную деятельность против государства.

— И вам, как я узнал из справки полицейского департамента, грозит ссылка на несколько лет в Сибирь… так вот, могу сообщить вам, что смягчение репрессивной политики государства начнется с вас, Владимир Ильич. Сегодня же подпишу указ о вашей амнистии, если вы лично пообещаете мне не заниматься более подрывной деятельностью. Могу также предложить вам место в департаменте статистики — вы же, кажется, пишете сейчас какой-то труд о развитии экономики России, так на этом новом месте службы у вас будут абсолютно все статистические данные из первоисточника.

— Заманчивое предложение, — честно ответил Ульянов, — но мне надо подумать, вот так сходу я не готов ответить ни да, ни нет…

— Думайте, Владимир Ильич, — царь встал со своего места, — даю вам три дня. А сейчас пойдемте к прессе, она уже заждалась нас…

Семья

Через неделю после совещания в Камероновой галерее царь решил устроить еще одно маленькое собрание, но уже в тесном семейном кругу. На него пришли все три единоутробных сына