Заворг. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

Тук-тук-тук, влетела ему в голову ещё одна серия прямых, и он завалился вперёд, упав на колени.

Глава 9

— Стоит, падла, — снова удивился я и рубанул его правым «уракеном» за ухо.

Вот теперь он, наконец-то, безвольно завалился на бок. Я схватил лежащую на нашей кровати в отключке жену на руки и метнулся из квартиры. Со второго этажа я слетел словно на крыльях и не чувствуя под собой ног. Слетел и, крикнув Серёжу, понёсся в санаторий, который был буквально в «пяти шагах» от «нашего», млять, дома. С губ жены стекала зеленоватая пена. У меня она появилась тоже. Я сплёвывал её на воротник, чтобы не испачкать жену. Из желудка отрыгивалась горечь. И я не нашёл ничего лучшего, как, прохрипев: «Отравили!», рухнуть на пол прямо перед регистратурой.

Не знаю, как мне это удалось, но отключившись, у меня было такое ощущение, что мозг мой полностью «вырубился», но разум существовал. Я всё происходившее вокруг ощущал и слышал. Слышал, как меня везли на скорой, слышал, чувствовал, как промывали желудок, как делали капельницу. И я знал, что мог бы снова «включиться». Мог, но не хотел. И лежал в «отключке» трое суток.

Потом я почувствовал, что мне полегчало. Проснулся мой обычный разум. Тот, что в моём мозгу, да. И этот разум просто раскрыл глаза. Я аж офигел. Снова во мне ещё один «я»?

Прибежали санитары, врач и стали задавать мне вопросы: «Как ты выжил, как ты спасся?», млять… Рассказал всю «правду». Потом пришёл следователь и стал задавать другие вопросы, из которых я узнал, что против меня собираются возбуждать уголовное дело за нанесение тяжких телесных повреждений гражданину, млять, Грицюку.

Пару дней, изображая немощного умирающего, я потерпел издевательства следователя, который отказывался брать у меня заявление о попытке убийства меня путём отравления и насильственных в отношении меня действий, выраженных в стягивании рук лейкопластырем, потом выкрал свою одежду из камеры хранения, добрался до переговорного телефонного пункта и заказал разговор с Дроздовым Юрием Ивановичем, руководителем службы внешней разведки. Сейчас она называлась «нелегальной», ха-ха (как будто есть «легальная») и в структуре КГБ упоминалась, как управление «С». Слово «разведка» имело статус «табу» и произносилось только в узких кругах шёпотом, без шевеления губами.

Нас с Юрием Ивановичем связывала давняя «дружба» с моих юных лет через моего тренера по САМБО Городецкого Георгия Григорьевича. Почему-то Юрий Иванович выделял меня из других ребят-самбистов, ездивших с ним на заставу имени Стрельникова. Когда я пришёл из рейса и зашёл в свой клуб к тренеру, там оказался и Юрий Иванович. Услышав, что я вступил в партию и хочу завязать с морем, он позвал меня к себе на службу. Я сильно удивился, потому что ходил в очках с минусовыми стёклами. Удивился и обещал подумать. Поэтому у меня был его «секретный» номер телефона.

А тут МЖК! И я поставил квартиру впереди службы. Позвонил ему и объяснил про квартиру и жену. Юрий Иванович сказал, чтобы я думал лучше. И вот сейчас пришлось звонить ему.

— Надумал? — спросил он.

— У меня проблемы. Я в Трускавце в больнице. Меня с женой попытались отравить, а теперь хотят посадить за членовредительство того, от кого я с трудом отбился.

— С трудом отбился? — удивился Дроздов. — Хм! С трудом верится!

— Я же говорю, что был отравлен. Еле шевелился, — соврал я. — Опоили зельем каким-то и меня, и мою жену. Что с ней и не знаю. И где сын, тоже не знаю. Дело шьют хохлы белыми нитками.

— Хорошо. На твоё счастье, я как раз во Львове. Сразу выезжаю.

— Охренеть! — только и смог выговорить я, кладя трубку.

* * *

От Львова до Трускавца по автотрассе около девяноста километров. Нормальная, кстати, автотрасса. Дроздов эти километры преодолел за час. Вместе со скорой и ещё одной странной машиной, оказавшейся фургоном марки «Мерседес».

Я тем временем, переодевшись в больничное, вернулся в больницу, откуда меня и забрали «санитары» с серьёзными лицами головорезов. В ту же машину перенесли и мою супругу, лежавшую, как оказалось, с сыном в палате на том же этаже, что и я. Она так перепугалась, что не могла говорить, пока не увидела меня в машине. А когда увидела, расплакалась.

— Это свои, — сказал я. — Теперь всё будет хорошо.

Из Львова нас в тот же день перевезли самолётом в Москву, в какую-то клинику, где хорошенечко промыли разными способами, хе-хе.

Нас по-новому опросили, провели экспертизу того, что я сплёвывал себе на рубашку, исследовали остатки лейкопластыря, приклеившегося к моей руке и допросили «сладкую парочку», которая созналась в ещё трёх подобных преступлениях, закончившихся смертью пяти человек. Сына, эти нелюди собирались продать цыганам. А нас прикопать, естественно. Слишком много денег я взял с собой в дорогу. Хотели что-нибудь присмотреть Ларисе в Москве на обратном пути. ГУМ-ЦУМ, то, сё… А вот оно, как вышло! Вот, оказывается, какие бывают люди, до чужого добра жадные.

Мы пробыли в больнице положенные две недели, у Ларисы не выдержала печень, а потом нас перевезли в какой-то санаторий в пригороде, где мы провели ещё неделю. Только перед самым отъездом санаторий посетил Дроздов. Выглядел он утомлённым.

— Вот я загрузил вас хлопотами, Юрий Иванович, — сокрушённо посетовал я.

— Ха! Хлопотами! Такую организованную преступную группу раскрыл! Через кровь пот и слёзы, но ведь раскрыл! Там ещё эпизоды вылезли. Брат его дал признательные показания, тёща. Политический аспект проявился! Москалей они, видите ли, не любили, а потому — убивали. Деды их бандеровцами были… Были пойманы, отправлены в лагеря. Вышли по Хрущёвской амнистии, но злобу затаили, да-а-а…

— Нихрена себе! — удивился я.

— Не добили мы их в своё время, а тех, кого мы поймали, Хрущёв выпустил на свободу. Ну, да ладно. Я к тебе с предложением.

Я, было, открыл рот, но он поднял ладонь.

— Послушай сначала, что старшие говорят.

— Извините, — осёкся я.

— У тебя же английский на уровне? — спросил он. — Не подзабыл? Но, даже если и подзабыл, мы тебе его быстро восстановим. Ум у тебя ещё молодой легко усваиваемый. Это после тридцати информация уже с трудом вкладывается в мозг, а пока… Можно учиться, учиться и учиться. Кхм! Так вот. Хочу, чтобы ты помог мне и нашему делу. Родине помог. Дело простое. По чужим документам засветиться в… определённом месте.