Последнее дело - Гоблин MeXXanik

Глава 8

План, надежный, как…

Свиридова сидела прямо, как будто ее спина была выточена из хорошей стали.

— Если старые разногласия на время забыты, — начала она, глядя поочерёдно на всех, — может быть, перейдём к обсуждению плана?

Голос её звучал спокойно, ровно, но я уловил в нём некую сухую сосредоточенность. И поразился как она мягко, но уверенно возвращала разговор в русло, где было меньше эмоций и больше конкретики.

— Нам нужны улики, — продолжила она. — Те, которые примет Дубинин. Обычные уличные слухи его не устроят. Он не станет рисковать, если не будет твёрдо уверен, что у него на руках неоспоримые факты, с которыми можно будет пойти к прокурору.

На секунду в комнате стало чуть тише. Волков кашлянул, Петров откинулся на спинку стула, но никто не перебил Елену Анатольевну.

— И времени у нас всего неделя, — добавила она. — Не месяц, не два. Неделя. Потому что если за это время мы ничего не представим, то Дубинин не из тех, кто забывает обиды. Если мы не справимся, он возьмется за нас с новыми силами. И скорее всего сдержит обещание про острог.

Я кивнул, соглашаясь с коллегой.

Плут и Волков переглянулись. В этом взгляде показалось осторожное любопытство. Будто два старых зверя ощупывали друг друга глазами, проверяя: кто первый предложит более дикий способ расправы. Но никто из них не решился предложить что-то первым.

Именно поэтому Елена Анатольевна поспешила вставить своё — спокойно, но чётко, как человек, который знает, с кем говорит и почему:

— И скажу сразу: похищения работников с последующим избиением и пытками нам не подойдут.

Фраза прозвучала буднично, без осуждения, как будто речь шла о чём-то вроде «не забудьте зонтик, будет дождь».

Волков чуть наклонил голову и развёл руками, словно оправдываясь перед учтивым, но строгим преподавателем.

— Что вы, мастер Свиридова, — проговорил он с мягкой интонацией, даже чуть насмешливой. Но мне показалось, что в голосе его всё же скользнуло лёгкое разочарование. Просто досада человека, у которого был в уме уже готовый, пусть и спорный, ход. И этот ход только что вычеркнули с доски.

Плут тоже выглядел смущенным. Но лишь коротко усмехнулся. Как будто сам себе говорил: «Ну и ладно. Попробуем по-другому»:

— Эх, жаль прошли те времена, когда такой вот начальник третьего отделения за такие разговоры мог вдруг скоропостижно скончаться от избытка свинца, — протянул он, и Волков усмехнулся:

— Что ты помнишь о тех временах, мальчик? — произнес он. — Ты тогда был мал и глуп. Да и слухи, которые ты слышал или смотрел в телевизоре, сильно преувеличены. Даже в Смуту людей сажали. Причем, очень часто. Уж поверь, я знаю, о чем говорю.

Плут хмыкнул, но спорить не стал. В комнате повисла пауза. Спокойная, как стол, с которого убрали острые ножи.

Свиридова едва заметно поморщилась. Эта гримаса длилась не дольше вздоха, но я уловил её. Елена Анатольевна перевела на меня изучающий взгляд.

— Можно попытаться поискать призраков, которые пойдут в свидетели, — произнесла она сдержанно, скорее как предположение.

Я медленно кивнул, но тут же развёл руками:

— Можно. Но, думается мне, шаманы «Содружества» избавились от таких едва только приказчики холдинга узнали, что я вступаю в дело.

Елена не стала спорить. Она коротко кивнула, будто признавая, что всё это звучит логично.

— Полагаю, что ни одного духа нам не найти, — продолжил я рассеянно. — Всех, кто мог говорить, упокоили. Или увели в такую глушь, что и следа не осталось.

Елена Анатольевна тяжело вздохнула и скрестила руки на груди, прищурив глаза.

— А вы, наверняка, сами сообщили о себе, — проговорила она сухо. — В излюбленной манере: пришли на встречу, и угрозами с шантажом пытались заставить «Содружество» отступить?

В её голосе прозвучала ирония, которой она прикрывала разочарование. Мне вдруг стало неловко. Не потому что она ошиблась — наоборот, потому что угадала слишком точно. Слишком легко. И, кажется, не только она одна так подумала.

Я отвёл взгляд, задержал дыхание, а потом выровнял голос, стараясь говорить спокойно:

— Если вы имели в виду нашу первую встречу, то там я использовал вполне законные основания. А вовсе не угрожал, и тем более не шантажировал.

Слова прозвучали нейтрально. Но я знал, что напор и тон, с которым я говорил тогда, могли быть восприняты как давление. Может, так оно и было. Тогда внутри горело желание сыграть на опережение, не дать им почувствовать силу. И всё это теперь неудачным эхом возвращалось ко мне.

В комнате повисло напряжение. Плут усмехнулся уголком губ и посмотрел на свою спутницу со смесью гордости и одобрения. Волков бросил короткий взгляд в мою сторону и заметил:

— Я видел уже слишком много лобовых атак, которые заканчивались ничем. Вам не стоит себя винить. Иногда именно так и надо поступать. Иначе не поймешь, сработает или нет.

Свиридова склонила голову набок, глядя на меня с такой вежливой ехидцей, что любой, кто ее не знал, решил бы сейчас последует комплимент.

— И какой теперь план? — осведомилась она, подняв брови. — За неделю построить поместье или купить его и надеяться на то, что «Содружество» решит его у вас отобрать?

Я открыл было рот, но не успел ответить.

— А если… — подал голос Плут, — если, например, подкинуть одному из их приказчиков девицу… из недавно упокоенных… — он запнулся, покосившись на Свиридову, — и потом объявить, что он из этих?.. Ну вы понимаете. Из извращенцев.

В комнате повисла пауза, чуть вязкая и немного комичная. Из тех, когда все уже поняли, что было сказано, но еще не решили: смеяться, отругать или сделать вид, что не слышали.

Свиридова медленно повернулась к Плуту. Посмотрела на него так, как смотрят на человека, который только что предложил починить порванное исподнее скрепкой и молитвой. Молча. С достоинством.

— Простите, — произнесла она наконец. — Это было сейчас… сказано вслух?

Плут внезапно покраснел и пожал плечами:

— Ну, а что. Народ любит скандалы. Особенно с мертвецами. Прессу можно предупредить заранее. Подбросить пару намёков в местные издания. Сыграть на низменном интересе к чужим отклонениям…

— И все это за неделю?