Меченый. Том 5. Линия разлома - Андрей Николаевич Савинков

рублей на одного туриста, это уже весьма приличная сумма вырисовывается. Срочно пришлось придумывать механизм выравнивания курса, потому что уже в ответ из стран СЭВ в СССР прилетело ещё большее количество гостей.

В итоге была принята договорённость, по которой баланс ввезённой — вывезенной валюты должен сходиться в ноль, а если не сходится, то государство должно компенсировать его из бюджета. А поскольку европейцы компенсировать свою более дорогую валюту не желали и, наоборот, видели в этом возможность уменьшить часть своего долга перед СССР, курс начал постепенно ползти. Ещё в 1985 году рубль относился к кроне как 1 к 10, в описываемый период он уже стоил двенадцать крон, а на следующий год Прага ещё сильнее девальвировала свою валюту по отношению к советским деньгам, что дало соотношение 1 к 14.

Поскольку импорт-экспорт товаров от «стоимости» валюты никак не зависел, такая девальвация на внутренних рынках стран СЭВ фактически не отображалась, скорее она демонстрировала реальную покупательскую способность людей «там» и «тут».

— О! Нас на посадку зовут. Пойдём! — ребята немного посидели в зале ожидания, потом прошли досмотр; суровый пограничник сверил только недавно сделанные фотографии в паспорте с натурой, спросил каждого, куда они летят, с какой целью и когда собираются возвращаться, но в целом было видно, что делает он это для галочки: за год полёты туда-сюда уже стали настолько привычным делом. Маша потом призналась, что очень боялась этого момента, что вот именно её завернут в последний момент, но нет — всё прошло хорошо.

— На чём летим?

— Сейчас увидим, но, судя по всему, на «тушке», — чуть в стороне от терминала, облеплённая заправочными шлангами, стояла легко узнаваемая трёхдвигательная машина КБ Туполева. — А я думал, на «Иле» полетим. Хотя какая разница… Нервничаешь?

— Ага. Не нужно было на твой дурацкий боевик ходить перед полётом. Я теперь на каждого пассажира оглядываюсь — а вдруг и нас попробуют захватить!

В начале месяца в советский прокат вышел главный «блокбастер лета», повествующий о том, как молодой оперативник транспортной милиции, которого сыграл 23-летний Серебряков, предотвращает захват самолёта, совершённый сбежавшими из части наркоманами-дезертирами, а потом сажает летающую машину, потому что оба пилота оказываются ранены и не в состоянии сидеть за штурвалами.

Наверное, по голливудским меркам фильм показался бы пресноватым, недостаточно наполненным перестрелками и прочим «экшеном», тянущим в лучшем случае на статус «приличной Б-шки», но не избалованный советский зритель валил на показы толпами, причём не по одному разу. Дети повсеместно начали играть во дворах в «воздушного стража», а некоторые особо впечатлительные особы после просмотра заимели неожиданную боязнь перелётов. Понятное дело, что захватывают самолёты сильно не каждый день в Советском Союзе, но а вдруг…

В салон пропустили быстро: узкий трап, запах авиационного керосина, мягкие кресла в потёртой уже синей обивке и стюардесса в аккуратной форме, которая на автомате повторяла: «Ваши посадочные… проходите, проходите». Заняли указанные в посадочных талонах места: парень легко уступил девушке место у иллюминатора, он уже был относительно опытным путешественником и летал на самолетах сильно не первый раз, а вот для девушки это был первый опыт.

— Если будет трясти, будешь руку держать.

— Буду, — без лишней иронии ответил он и действительно взял её ладонь.

Взлетели, заставив внутренности в районе живота напрячься и как бы провалиться вниз. Впрочем, неприятные ощущения быстро прошли, а земля по ту сторону иллюминатора начала стремительно отдаляться.

— Смотри, домики стали совсем как игрушечные! — С высоты облаков лежащий внизу Ленинград больше напоминал раскрашенную географическую карту, чем место реального обитания людей.

— Ага, а облака похожи на пену для бритья, — ухмыльнулся парень. Было в этом что-то очень мужское: наблюдать за восторгом своей женщины…

Режим набора высоты перешёл в ровный гул. Раздали леденцы, потом — чай в толстостенных стаканах с подстаканниками. Предложили журналы «Аэрофлота» — привлекла внимание заметка про «новые формы туристического обмена внутри СЭВ», фотография улыбающихся молодожёнов на Карловом мосту, — выдали всем «памятки юного туриста» с подборкой советов на тему «как не попасть впросак»: не менять деньги с рук, не терять документы, не спорить с пограничником, не фотографировать там, где висит табличка «zákaz».

— Вон, прочитай, — Максим кивнул на абзац. — «Čeština близка славянскому, но не пытайтесь строить предложения наугад — легко попасть в смешную ситуацию». Прямо про тебя, ты такое любишь устраивать.

— Это про нас обоих, — отрезала Маша и тут же, на полях, ручкой вывела: «děkuji — спасибо; prosím — пожалуйста; kolik to stojí — сколько это стоит». — Запомни. Местные оценят.

— Все равно проще на русском общаться. — В ЧССР, как и в других странах СЭВ, русский был обязательным иностранным языком в школах, очевидно, далеко не все его при этом знали на каком-то приличном уровне, но чтобы объясниться в пределах основных понятий — вполне.

Через два часа самолет — мигнув заранее табличкой «пристегните ремни» — пошёл на снижение. С высоты 10 километров ни Польша — через которую пролегала воздушная трасса — ни Чехословакия принципиально от СССР не отличалась, разве что красные крыши местных «сельских» — учитывая плотность населения, нормальных сёл в советском понимании тут в общем-то и не было — домиков выглядели нарядно и притягивали взгляд.

Паспортный контроль в «Рузыне» оказался скучным и коротким. Пограничник посмотрел на Машу, на её свежую фотографию, задал те же три вопроса, что и советский, клацнул печатью и пожелал «šťastnou cestu». Багаж выкатили быстро. Обменник у выхода дублировал знакомые цифры «1:4», и Маша, на всякий случай, пересчитала свои банкноты ещё раз. Максим, оглянувшись, заметил табличку с надписью «Ubytování — туристический центр» и решительно направил туда свой путь.

Вообще-то подобные туристические центры предназначались в первую очередь для тех, кому места в гостинице не нашлось. Это самолёты можно запустить быстро — при наличии оных, конечно — а вот с размещением миллиона туристов там, где раньше они исчислялись десятками тысяч, так просто не разберёшься. Тут на помощь пришла другая идея — размещение приехавших «по семьям». Жители туристических городов, имеющие относительно свободную жилплощадь или планирующие сами уехать куда-то, могли подать заявку о приёме туристов и поселить их у себя. Выходила вполне приличная прибавка к зарплате при минимуме приложенных усилий.

Так вот, ребятам именно жилищный вопрос был не так интересен, они за гостиницу заплатили ещё дома, но вот переспросить насчёт того,