Куратор - Никита Киров

гавкнул. Вот и дом. Ворота железные, покрашеные в зелёный цвет, забор высокий из профнастила, но видно черепичную крышу дома и спутниковую антенну, уже немного ржавую.

Я постучал в шершавую железную калитку, нагретую от солнца, и она вскоре открылась.

Вышел Олег, мой сын. Барон на него посмотрел и потянулся, чтобы понюхать и лизнуть руку один раз, но не более.

А мне потребовалось сжать в кулак все эмоции, и не кинуться здороваться, расспрашивать как дела и с чем помочь, а сделать вид, будто это не родной сын, а незнакомый человек.

Выполнимая задача. Но крайне сложная для меня.

Вид у парня усталый, невыспавшийся, под глазами тени. Должен готовиться к соревнованиям. Раньше Олег был пухлым, но за последние годы стал заниматься спортом, вытянулся и раздался в плечах.

Он хоть и ниже ростом нового меня, но шире. Пошёл в меня, но лицо чистое, открытое, а не хитрое. Хотя у меня-то профдеформация была, а он от такого держится подальше. На нём вытянутая домашняя футболка и обрезанные джинсы. На пальцах левой руки замызганный пластырь.

Он посмотрел с удивлением на Барона, приоткрыв рот, потом на меня. Конечно, узнать во мне своего отца он никак не мог. Но мог видеть Толика в университете, поэтому во взгляде видно узнавание.

— Ваша собака убежала? — спросил я.

— Да, мама за ней только что уехала, — он кивнул и полез за телефоном. — Сейчас позвоню, чтобы вернулась. А ты как его нашёл? Ты же с транспортного факультета, да?

— Да, в политехе как-то пересекались. Ты с машиностроительного, помню, — я протянул руку. — Толя.

— Олег, — он её крепко пожал. — А как его нашёл? — Олег посмотрел на пса, который важно сидел у моей ноги, громко дыша.

— Соседи подсказали, а мне как раз на станцию надо было идти, решил крюк сделать. Возвращаю, — я улыбнулся и посмотрел на Барона. — Слушайся его! Больше не убегай.

Протянул ремень, Олег его взял, и пёс это видел, понимая, что это значит. Барон ткнулся носом в его ладонь, лизнул и чуть подбросил её, чтобы его погладили. Парень погладил его голову, и Барон громко задышал, сидя рядом с ним.

Команду понял, будет делать. И не убежит, теперь уж точно. Больше ему ждать не надо, а мы ещё будем видеться. Тут уже риска не будет. Если что, поймут, что мы познакомились с Олегом недавно, и нет оснований глубоко копать.

— Слушайся его, — повторил я.

— А ты откуда с собаками так умеешь работать? — спросил сын.

— У меня отец кинолог, — ответил я. — Научил. Если что, могу показать пару трюков. Пёс умный, но с ним надо работать.

— Слушай, я не против. Если время найдёшь, покажешь, буду рад, — Олег кивнул.

Пёс сидел рядом с ним, всем своим видом показывая, что никому его в обиду не даст и будет слушаться.

— Папа кинолог, — Олег усмехнулся. — А мой… ну ладно, — он кашлянул. — Спасибо. Давай вознаграждение принесу…

— Не надо.

— Ладно. Спасибо, всё равно, — он протянул руку снова. — Я вроде слышал про тебя, ты же в аварии был, да? В универе всё об этом говорили, фотку твою показывали.

Взгляд стал внимательнее.

— Когда отца убили, то и тебя походу они же сбили. Так писали везде.

— Выходит, что так, — я пожал плечами. — Но оклемался потихоньку. Надо теперь на природу выбираться, на воздух выходить почаще.

— Правильно. Папа тоже так говорил, — Олег помрачнел. — Поэтому за городом и живём, что здесь воздух лучше.

— А что с ним случилось? — спросил я. — Я не особо знаю, долго в отключке пролежал.

Олег сжал губы. Я подумал, что он сейчас ничего не скажет или скажет что-нибудь обидное.

— Не знаешь, значит, — задумчиво проговорил он и посмотрел через дорогу. — Весь город обсуждал. Но его по…

Олег не договорил, осёкся и помотал головой.

— Спасибо, Толя, выручил. Сейчас маме позвоню, а то переживать будет, куда Барон делся.

— Удачи, — попрощался я и снова сказал Барону: — Слушайся его.

Я умел читать по губам. Олег сказал «по…», потом прислонился языком к нижним зубам для звука «д», но не произнёс, затем рот застыл в полуулыбке для звука «с», а дальше ничего.

Это значит одно. Он хотел сказать: «подставили».

Олег не поверил в официальную версию. Возможно, Надька тоже не поверила.

Значит, должен быть кто-то ещё, кто не поверил, что старый чекист Анатолий Давыдов мог предать страну.

Это хорошая новость.

По крайней мере, сегодня хоть что-то из старой жизни привёл в порядок — собаку устроил и узнал, что несмотря на все разногласия с сыном, он меня предателем не считает.

Насчёт остального поработаем.

Когда уходил, то видел, что Олег кому-то звонил — наверняка матери, чтобы не ехала за собакой. А Барон сидел рядом с ним, глядя мне вслед. Но не бежал — выполняет работу.

Ещё увижусь с ними двумя.

* * *

Я тоже когда-то учился в университете, ещё в восьмидесятых. Получал образование перед тем, как меня взяли в КГБ. Тогда тоже жил в общежитии, и в комнатах проживало намного больше людей, чем сейчас.

Да, знаю, что общежития бывают разные, зависит от города и учебного заведения. Где-то есть приличные, из жилых блоков, где в каждой комнате живёт не больше двух человек, ещё и с отдельным санузлом для каждого модуля.

Где-то старинные, советского типа, с дешёвым ремонтом или без него, с одним туалетом на весь этаж и одной душевой на всё здание, ещё и переполненные, где все живут друг у друга на голове.

В общаге, где учился Толя, всё было вполне себе прилично.

У меня оставалась магнитная карточка для входа, и я прошёл сразу. Вахтёрша не обратила на меня особого внимания, только прошипела в ответ «здрасьте».

А вот куда идти дальше, я не понимал, надо было разбираться.

Было несколько старых фото, которые Толя сделал, когда купил свой айфон. Тогда он снимал всё, что попадалось под руку — был в восторге от новой игрушки. Их я видел.

Несколько снимков было сделано в коридоре. Я медленно поднялся на третий этаж и обошёл его. Нет, не похоже, что здесь. А вот на втором увидел тёмное пятно на стене, которое было на снимке, как раз под планом эвакуации. На фото как раз был виден краешек этого плана.

Значит, его комната где-то здесь.

— О, Толян! Выписался уже!

В дверях жилого модуля стоял тощий светловолосый парень в жёлтой футболке и шортах. Такой же тощий дылда, как Толя, но чуть пониже ростом. В руке он держал