"Фантастика 2025-24". Компиляция. Книги 1-28 - Владимир Мухин

произнесла высокая, сухая и на редкость желчная торренка, величественно ступившая на усыпанную еловыми иглами землю. Правда, в ее голосе я услышал не благодарность, а раздражение. Или неплохо скрываемый гнев.

Я поздоровался и поклонился. Настолько учтиво, насколько был способен. Но получил предельно формальный и на редкость холодный ответ:

— Здравствуйте.

Потом бабушка Алиенны внимательно оглядела меня с ног до головы и недовольно поморщилась:

— Дочь, а ты точно уверена в том, что это твое решение — не невероятно редкая глупость?

Тинатин, выбравшаяся из экипажа сразу после матери, гневно раздула ноздри и прошипела:

— Мама, мы, кажется, договорилис-с-сь!

Старуха не обратила на ее возмущение никакого внимания — подошла ко мне практически вплотную, уставилась в глаза немигающим взглядом и заявила:

— Молодой человек! Несмотря на то, что я благодарна вам за желание чем-то там помочь моей внучке, считаю своим долгом предупредить: мы, Маггоры, умеем не только дружить, но и ненавидеть!

— Мама, хватит!!!

— Помолчи, дочь! Я все равно скажу то, что считаю нужным. Вне зависимости от того нравится это кому-то или нет! — рявкнула старуха, снова посмотрела мне в глаза и злобно оскалилась: — Поэтому, прежде чем что-то делать, хорошенечко подумайте, не расстроят ли вас возможные последствия!

Терпеть неприкрытое хамство даже от женщины в возрасте я не собирался, поэтому изобразил намек на поклон и опустил десницу на рукоять меча:

— Будь вы мужчиной, я счел бы это оскорблением, вызвал вас на дуэль и зарубил. Но вы женщина, поэтому ограничусь двумя короткими предложениями: я делаю только то, что считаю достойным. Вне зависимости от советов, намеков или угроз окружающих!

— И правда Эвис! — удовлетворенно хмыкнула старуха и превратилась в премиленькую бабульку: — Ты, паренек, не обижайся на меня, старую — я настолько люблю своих девок, что готова перегрызть за них глотки кому угодно!

— Даже тем, кто пытается им помочь? — язвительно уточнил я.

— Хм, а ведь уел! — неизвестно чему обрадовалась она. А потом все-таки ответила на вопрос: — Нет. Тем, кто делает им добро, я отвечаю тем же.

— Что ж, значит, у нас с вами много общего, соответственно, в будущем мы найдем достаточно приятных поводов для продолжения знакомства… — бесстрастно сказал я.

— Не ершись, Эвис! — примирительно улыбнулась она. — Поставь себя на мое место и скажи, захотел бы ты посмотреть на того, кому доверяешь своих кровиночек?

— Безусловно! — согласился я. — Но сказать, как этот «просмотр» должен выглядеть в моем представлении, пожалуй, не смогу. Ибо об этом еще не думал.

Как ни странно, после этих слов старуха не задала мне ни одного вопроса и не дала ни одного совета. Более того, она согласилась с тем, что если мы хотим за ночь пройти хотя бы часть пути до заимки, то хорошо бы поторопиться. Поэтому отошла в сторону, чтобы мне было удобнее забраться в экипаж. И совершенно спокойно отнеслась к тому, что я выбрался наружу с ее внучкой на руках, забыв расправить чуть-чуть задравшийся подол платья.

Тратить время на пустопорожние разговоры при прощании она тоже не стала — позволила дочке себя обнять, коротко «клюнула» ее сухими старческими губами в лоб и легонько толкнула по направлению к кобылке. А меня одарила намеком на улыбку и тяжело, но уверенно ступила на подножку…

…Когда мы с Тиной, наконец, добрались до поляны с Майрой и обеими хейзеррками, я нес ар Лиин-младшую на одном упрямстве. Опустив девушку на мгновенно освободившееся ложе, некоторое время пытался разогнуть сами собой сгибающиеся руки, а затем попросил дать мне чего-нибудь попить. Выхлебал половину фляги, немного отдохнул и переоделся в сухое. Затем раздал своим спутницам по склянке с зельем кошачьего глаза и приказал собираться.

Дамы безропотно выпили, кое-как собрались, выслушали короткую речь, в которой я озвучил правила движения по ночному лесу, и, привычно заняв свои места в колонне, двинулись на полночь.

Не особенно длинный — в две с половиной стражи — переход, позволивший нам покинуть плотно заселенную часть манора, добраться до Вергетского леса и основательно углубиться в «непроходимую чащу», дамы выдержали с большим трудом. Поэтому, когда мы, наконец, добрались до места ночевки, попадали наземь чуть ли не до того, как услышали мою команду.

Для того чтобы заставить их встать с холодной земли и переодеться в сухую одежду, потребовалась половина кольца уговоров и один начальственный рык — только после этого спящие на ходу женщины кое-как поднялись на ноги и поплелись к переметным сумкам со своими вещами.

Пока они переодевались, я рубил лапник и чуть ли не бегом стаскивал его в кучу, прекрасно понимая, что второй раз их не подниму. Успел. То есть, к моменту, когда Вэйлиотта, отмучившаяся первой, мешком свалилась на только что брошенный на ложе кусок парусины, по соседству с ней смогли бы поместиться от силы два человека. Когда рядом с ее безвольным телом попадали Тина и Найта, я как раз подтаскивал охапку лапника под четвертое место. Ну, а для себя и Алиенны, все еще мирно спящей поперек холки Черныша, я организовывал места уже без беготни. Потом обихаживал лошадей, собирал и рубил сухостой для утреннего костра, строил над спящими женщинами небольшой навес и многое другое. А когда закончил со всеми неотложными делами, прилег и прикрыл глаза, тут же почувствовал, что меня тормошат.

Естественно, я сразу же схватился за меч и попытался вскочить. Но услышал тихое «это я, Майра!», расслабился и не без труда заставил себя открыть глаза.

— Прости, что разбудила, но тебе лучше перебраться к дочке Тины! — посоветовала девушка, убедившись, что я в состоянии нормально соображать. — Она начала хныкать во сне и, думаю, вот-вот проснется.

Оглядевшись и обнаружив, что лежу не рядом с Алиенной, а под боком у Майры, я мысленно «восхитился» новой привычке, переполз к мелкой и снова провалился в сон. А еще через миг — правда, за этот миг ночь успела смениться предрассветными сумерками — в меня вцепились опять. В правый локоть. И легонечко потянули на себя.

— Арр Нейл, скажите, что вы мне не снитесь! Пожалуйста-пожалуйста! — умоляющим голоском попросили над ухом, и я, опять открыв глаза, увидел перед собой страшно помятое и заспанное, но невероятно счастливое личико дочери Тины.

— Не снюсь! Честно-пречестно! — поддразнил ее я и чуть не оглох от довольного визга.

Следующий вопрос — «А вы надолго?» — был