Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина

— Кроме тех, которые ходят с нами по одним улицам, живут в соседних квартирах…

— Подожди, Лан, — остановил ее Грай и обратился к Эррану: — Ты хочешь сказать, что знаешь, как попасть в… нормальный мир?

— Да. Думаю, да, — поправился Эрран. — Я провел некоторые исследования, — он усмехнулся. — Я обращался к мэру, к нескольким очень богатым людям, — он махнул рукой. — В общем, они не поверили. Кто станет тратить деньги на поиски мифического нового мира, когда все озабочены только одним — как выжить здесь и сейчас. Я, кстати, и Фолку предлагал вложиться в этот проект. Он очень смеялся.

— Еще бы, — мрачно сказал Грай. — Если кто и счастлив сейчас, так это он.

— Эрран, — Ланка смотрела со смесью страха и надежды. — Но почему же ты… Если это правда…

— Не отправился на поиски перехода? — спросил Эрран.

Она кивнула.

— Я не вполне уверен, — честно признался он. — И потом, у меня никого нет. С тех пор как Ники пропал, я… К тому же, по моим расчетам, это далеко. Нужны деньги. И время. Фолк не отпустит меня так надолго. Можно все бросить и просто уйти, но… если я ошибаюсь, вернуться я уже не смогу — Арсон не простит обмана.

— Так значит, все это так, пустые разговоры? — с обидой спросила Ланка. — Зачем же ты… Все эти сказки — к чему? Чтобы подразнить нас, помахать перед носом сладкой приманкой и спрятаться в кусты? Да как ты можешь?!

— Лана, — Грай шагнул к ней, обнял, поцеловал в затылок.

Ланка обмякла и закрыла глаза.

— Уходи, Эрран, — тихо произнесла она. — Зачем только ты пришел со своими бреднями? Как теперь жить, зная, что выход есть, но он недостижим?

— Я этого не говорил!

— Что?! Ты же сам…

— Я сказал, что мне незачем было искать переход для одного себя. Но сегодня… Грай сказал, у вас будет ребенок. Я подумал… Мы могли бы вместе… — Эрран опустил голову. — Конечно, я не могу обещать на сто процентов, но я почти уверен. Все расчеты… Я проверял и перепроверял столько раз. Это на севере, на самой оконечности материка.

— Там горы, — сказала Ланка, открывая глаза. — Там даже Узла никогда не было. Только горы и снег.

— Да, — подтвердил Эрран. — Именно поэтому… слишком сложно добраться.

— Но все-таки можно, — сказал Грай.

— Да, безусловно, — подтвердил Эрран.

— Постой, а как ты… Ведь Ник пропал, кто же откроет дверь? Разве это под силу кому-нибудь, кроме истинного Заступника?

Эрран видел, что она отчаянно хочет поверить ему и боится.

— Я думаю, что смогу сделать это. С помощью излучателя. Он воспроизводит мозговые волны Ники. Если воспользоваться достаточно мощным усилителем…

* * *

Пчелы гудели басовито и серьезно. Когда очередной полосатик, напоминающий маленького летающего тигренка, падал в середину цветка, тонкий стебелек ромашки — именно они в изобилии росли вокруг хижины — сгибался, и цветок выглядел виновато повесившим голову.

За домом стояли ульи, пять штук, похожие на домики старухи-криворучки из детских сказок. «Что ты, добрый молодец, маешься? Светлого Леса пытаешь али от Темного Города лытаешь? Долгая дорога, пустая сума — не видать тебе счастья…» Каждый раз при взгляде на одинаковые бочонки с нахлобученными сверху соломенными шляпами Ник, словно наяву, слышал певучий мамин голос.

Он погладил ближайшую крышу улья — нагретая солнцем сухая трава ласково щекотнула ладонь — и зашагал к сараю. Дымка замычала требовательно и протяжно.

— Иду, иду… — отозвался Ник. — Потерпи, голубушка.

Корову он подобрал из жалости — отощавшую до состояния живого скелета, покрытую лишаями и струпьями. Выхаживать не умел — просто кормил да обтирал мокрой травой. И ничего, выправилась скотинка. Зато теперь вдоволь было свежего, густого молока — уж доить-то Ники, родившийся и выросший в деревне, умел. И слова эти, про голубушку, были оттуда же, откуда и сказка про злую старуху, — из детства. В котором рядом всегда были мамины руки, шершавые от постоянной работы по дому и такие нежные…

Ник вздохнул. Какие же смешные у него были тогда проблемы! Вредный одноклассник. Папаша, любящий отвесить тумака по пьяному делу. Подзатыльник от Фолли: не распускай нюни, братишка! Всё? Всё. Как мало. Как просто. А тогда казалось — жизнь рушится.

Тугие белые струйки вонзались в дно и стенки ведра: взз-взз-взз… Руки привычно делали свое дело, не мешая мыслям течь лениво и спокойно.

Он долго не решался выйти к людям. Хотел уползти, как раненое животное, и тихо скончаться вдали от людских глаз. Но тело бунтовало. Тело жаждало жить! И он не выдержал. Разрываясь между жалостью и презрением к себе, Ник поплелся в город. Домой. Под крыло к Фолку.

На площади бурлила толпа. Празднично одетые люди толкались, напирали друг на друга, поднимали на плечи детей. Ник прислонился к фонарному столбу — от голода мутило, перед глазами плавали разноцветные круги — и подумал, что осталось совсем чуть-чуть, две улицы. Смотрел, слушал. Тогда и узнал, что сны перестали приходить к людям. Значит — получилось? Но радости почему-то не было, только тоска и боль. Теперь-то он точно никому не нужен!

Высокая худая старуха, проходившая мимо, остановилась. Поджала тонкие бесцветные губы. И… сунула ему в руки теплую буханку хлеба. Пока Ник хлопал глазами, она качнула головой — не то осуждая, не то сочувствуя — и скрылась в толпе.

Он сожрал хлеб тут же, давясь и подбирая упавшие на грудь крошки.

На трибуну поднялся мэр — круглый, толстый, лучащийся самодовольством.

— …моя прямая обязанность. Но я бы хотел представить вам человека, которому город обязан счастливым избавлением от нависшей над ним опасности. Прошу!

Площадь захлестнул шквал аплодисментов. На мгновение Нику показалось, что его сейчас собьет с ног звуковая волна, но человек, поднявшийся на трибуну, воздел руки, и грохот оваций смолк, как по волшебству. Фолк!

Ник прищурился, разглядывая брата. Дорогой костюм, сверкнувшие на запястье золотые часы, широкая добродушная улыбка — похоже, тот был в полном порядке.

— Спасибо, — с достоинством произнес Фолк и склонил голову, пережидая очередной вал аплодисментов и приветственных выкриков. — Я обещал вам защиту. Я выполнил свое обещание. Отныне Темный Город не страшен никому. Аномалия уничтожена. Монстры больше не потревожат вас. Живите свободно, растите детей, не боясь наказания. Я сделал это ради своего города!

Фолк повернулся и стал спускаться с трибуны, провожаемый грохотом аплодисментов, свиста, криков и лесом поднятых рук.

— Ты сделал? — прошептал Ник, не в