"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Калинин

Знаешь, даже неплохо. То есть сначала было паршиво, пока Стас Валля не прикончил, и меня с Тимуром из больницы местной не выписали… А потом — очень неплохо. Правда меня возненавидели все крупнейшие казино мира, и за мной гонялась парочка их спецслужб, да и криминальных группировок тоже хватало, но… Это трудно объяснить. Их мир жадный до магии, но если ты маг в их мире, то ты можешь больше, чем можно даже подумать. У них нет магов. Совсем. Простейшее лечение, простейшие блюда, простое оружие и простые законы. Все простое. К тому же меня угораздило попасть в ту страну, откуда родом была Лена, а это я тебе скажу — что-то с чем-то. Все, что применимо к остальному миру, в этой стране либо не работает, либо работает не так. Везде и повсеместно власти заботятся о гражданах, а там начинает возникать ощущение, что всем заправляет криминал, ну а как с этими типами дело иметь у меня большое понимание было. Кстати, настоящий криминал в этой стране намного честнее и лучше, чем правительство, и о гражданах, иногда, даже больше заботится. А еще…

Мимо проехала машина, и Ильта, на время, умолкла.

— Еще в их мире есть много потрясающего.

Шелти ухмыльнулась.

— Ты всегда была лакомкой.

— Я про другое, — отмахнулась Ильта — про музыку, например.

— Про музыку?

— Да. У нас песни красивые, и голоса восхитительные, но знаешь… Я там, волей случая, попала на концерт одного из их певцов. Поначалу я была поражена, ни голоса, ни внешности, выступал даже не на концертной площадке, а на каком-то стадионе… Меня Тимур туда потащил. Пошла исключительно, чтобы его не обижать, а потом… Ты никогда не видела, чтобы пели не голосом, а душой? С полной выкладкой? Это было что-то невероятное. А текст такой, что спятить можно, если вдуматься, но ощущение от него…

— Споешь?

— Попробую.

Ильта замолчала, пытаясь подобрать тональность так, чтобы это было и не громко, и чувствовалось все, что она ощущала с той песней, и начала:

— Горный Китай, монастырь Чжоан Чжоу. Год от Рождества Христова восемьсот пятьдесят третий. Некто спросил Линь Цзы "Что такое мать?". "Алчность и страсть есть мать" — ответил мастер. "Когда сосредоточенным сознанием мы вступаем в чувственный мир, мир страстей и вожделения, и пытаемся найти все эти страсти, но видим лишь стоящую за ними пустоту, когда нигде нет привязанностей, это называется "убить свою мать".

Я сомневался, признаюсь, что это сбудется с ним.

Что он прорвется сквозь колодец и выйдет живым.

Но оказалось, что он тверже в поступках, чем иные в словах.

Короче, утро было ясным, не хотелось вставать.

Но эта сволочь подняла меня в шесть тридцать пять.

И я спросонья понял только одно — меня не мучает страх.

Когда я выскочил из ванной, с полотенцем в руках.

Он ставил чайник, мыл посуду, грохоча второпях,

И что-то брезжило, крутилось, нарастало, начинало сиять.

Я вдруг поймал его глаза — в них искры бились ключом,

И я стал больше, чем я был, и чем я буду еще,

Я успокоился и сел, мне стало ясно — он убил свою мать.

И я смотрел ему в глаза, в них искры бились ключом,

И я был больше чем я был и чем я буду еще,

И я сказал себе опять: "Невероятно, он убил свою мать".

И время встало навсегда, поскольку время стоит,

А он сказал, что в понедельник шеф собрался на Крит,

Короче, надо до отъезда заскочить к нему работу забрать.

И он заваривал чай, он резал плавленый сыр,

А я уже почти что вспомнил, кто творил этот мир,

Я рассмеялся и сказал: "Ну как ты мог, она ведь все-таки мать".

И он терзал на подоконнике плавленый сыр,

А я уже почти что вспомнил, кто творил этот мир,

И я сказал ему: "Убивец, как ты мог, она ведь все-таки мать".

И он сидел и улыбался, и я был вместе с ним,

И он сказал: "Но ты ведь тоже стал собою самим!"

А я сказал: "Найти нетрудно, но в десятки раз сложней не терять!

И будь любезен прекратить свой жизнерадостный бред!

Ты видишь свет во мне, но это есть твой собственный свет.

Твоя ответственность отныне безмерна — ты убил свою мать.

Изволь немедля прекратить свой жизнерадостный бред!

Ты видишь свет во мне, но это есть твой собственный свет.

Твоя ответственность безмерна — ты свободен, ты убил свою мать!"

На дальней стройке заворочался проснувшийся кран,

Стакан в руке моей являл собою только стакан,

И первый раз за восемь лет я отдыхал, во мне цвела Благодать!

И мы обнялись и пошли бродить под небом седым,

И это небо было нами, и мы были одним.

Всегда приятно быть подольше рядом с тем, кто убил свою мать.

И мы обнялись и пошли бродить под небом седым,

И это небо было нами, и мы были одним.

Всегда приятно быть подольше рядом с тем, кто убил свою мать.

Ильта затихла, а чуть позже добавила:

— Когда все закончится, попроси у Тимура запись, не сомневаюсь, что он притащил ее с собой.

Шелти была потрясена.

— Это… Это… Я… Я должна буду услышать эту песню в оригинале.

— В оригинале не удастся, только в записи. Но запись даст полное представление. У них много таких исполнителей, и таких песен. Кстати, странно, что мы не додумались до того, чтобы у нас с собой было устройство для воспроизведения песен и музыки. Там, в долгих засадах оно меня просто спасало. А теперь давай посидим тихо.

* * *

— Проклятье, не могу достучаться до Шелти.

— Оставь ее в покое. У нее муж ранен, и маленький сын на руках.

— Да, но сидеть в засаде на этой квартире без нее… Она бы наверняка захотела всадить пару пуль в голову этому типу.

— Прекратить разговорчики. Это не засада, ч не