Негасимое пламя - Наталья Романова

одна за другой; Александр Михайлович бесстрастно наблюдал. Заложил он в задачу возможное решение? Если нет, то хочет ли посмотреть на кандидата в деле или только посрамить, чтобы был повод прогнать с собеседования?.. Нет, вот это как раз неважно. Надо придумать способ хотя бы продвинуться в решении, пока не истекла отведённая минута.

Щукина Яр видел лишь краем глаза. Виктор Сергеевич, безусловно, не одобряет происходящего, но и помогать, само собой, не станет. Если вдуматься, то он и сам о приключениях в метро знает только из показаний… И это, чёрт возьми, мысль! Отчего бы не повторить трюк с металлическим проводником? Никто не запрещает баловаться с передаточными средами хоть в пятой, хоть в пятнадцатой категории, было бы умение… Стальной браслет часов на запястье – не слишком удачной формы, но он хотя бы соприкасается с кожей, а значит, что-нибудь безыскусное с его помощью сотворить можно. Яр сосредоточился на широкой тускло поблёскивающей металлической ленте. Первая попытка вышла бездарной: силовая волна рассеялась, едва обретя видимый облик. Вторая, нацеленная куда более старательно, скользнула от запястья к ладоням, обжигая кожу и обрывая цепкие нити чар. Александр Михайлович подался вперёд; похоже, теперь он по-настоящему заинтересовался.

Высвободив кончики пальцев из липкого плена парализующей магии, Яр на ощупь потянул за неряшливую бахрому повреждённых нитей. Невидимый узор податливо расползался; этот сорт заклятий не предполагает прочности – их устойчивость гарантирует сама их природа… Александр Михайлович не стал дожидаться очевидного и небрежно смахнул остатки чар. Яр с наслаждением повёл плечами, возвращая мышцам подвижность. Не время чувствовать себя триумфатором, но непрошенная гордость раскаляет кровь в жилах, заставляет губы изгибаться в улыбке. Наставница отругала бы его за тщеславие.

– Неплохо, – сдержанно похвалил Александр Михайлович. – Вы рисковали обжечься.

– Если у меня будет выбор между ожогом и смертью от остановки сердца, я выберу ожог, – весело заметил Яр.

Щукин согласно хмыкнул. Он, кажется, рад, что его знакомец справился с каверзной задачкой. Ему нужны люди, способные разобраться с опасной нежитью; у его начальника какие-то иные, более туманные резоны. Александр Михайлович снова взялся за бумаги и, не глядя на Яра, спросил:

– Ваши условия?

– Те, что вы предлагаете, меня устраивают, – Яр пожал плечами и поморщился от задержавшейся в мышцах боли. – Только иногда придётся сдвигать график. Из-за учёбы.

– По деньгам?

– Всё равно. Вы сами сказали, что я в них не слишком нуждаюсь.

Главный контролёр дёрнул уголком рта, словно нахальный выпад всерьёз его уязвил, и что-то пометил на верхнем листе.

– Понятно, – сказал он сухо и первым поднялся из-за стола. – Благодарю за уделённое время. В течение недели кадры с вами свяжутся. Витя, будь добр, проводи молодого человека до лифтов.

Завершив фразу, он вышел из переговорной. Щукин как-то виновато пожал плечами – мол, не сердись, он не со зла – и тоже вскочил с места. Все трое понимали: разговор кончился не в пользу кандидата.

***

– Саня!

Гневный Витькин возглас нагнал его за миг до того, как закрылась дверь логова. Верховский нехотя обернулся. Друг размашисто шагал мимо столов, пустующих в обеденный час; вид у него был донельзя раздосадованный. Если говорить мягко.

– Мало времени, Вить, – прохладно сказал Верховский. Меньше всего ему хотелось сейчас собачиться с собственным заместителем.

– Это что такое было? – Щукин ворвался в кабинет и добросовестно закрыл за собой дверь. Спасибо и на том. – Ты чего творишь?

Верховский неслышно выдохнул сквозь зубы, выпуская раздражение. Спокойно. Витька, как всегда, хотел как лучше, просто представления о лучшем у него чересчур наивные.

– Я тебе сразу сказал, что этого собеседовать нет смысла, – Верховский бросил в лоток для бумаг распечатку резюме, которую пару дней назад пометил отказом. До очередной малоприятной встречи с Тереховым – полчаса, а Витьке именно сейчас приспичило затеять разборку…

– Это ты правильно говоришь. Таких надо безо всяких там собеседований брать, – Щукин состроил сердитую гримасу, выражая сразу всё, что думает на этот счёт. – Почему отказ-то?

– Потому что мне здесь не нужны самоуверенные избалованные нахалы! – теряя терпение, рявкнул Верховский. – Скажи-ка лучше, как это кадры умудрились назначить встречу вопреки моим указаниям?

Честный Щукин мгновенно стушевался.

– Я им сказал. Потому что нельзя же так! – он тоже повысил голос и исподлобья уставил на начальника мятежный взгляд. – С чего ты это взял-то вообще – самоуверенный, избалованный? Это вон Липатов у нас самоуверенный и избалованный, и ничего, работает же!

– Липатова сюда взял не я, – напомнил Верховский. – Витя, пока ты был моим руководителем, я твоим указаниям не перечил.

– Значит, повода не было! – мрачно заявил Щукин. Ища выход обуревавшим его страстям, он прошёлся взад-вперёд по кабинету. – Как тебе не перечить, если ты какую-то дурь в голову себе забрал и упорствуешь?

– Дурь, значит? – Верховский взял на тон ниже, стараясь держать в узде разгорающуюся злость. – У нас и так не отдел, а пороховая бочка! Куда нам ещё одну… творческую личность?

– Да где ты это взял?

– Ты читал досье? Нет? А я вот читал! – бесцеремонно отодвинув Витьку, Верховский обогнул стол и уселся наконец в кресло. Начали противно ныть виски. – К лешему этих бессребреников! Вон Громову денег не надо – и как он работает? Честное слово, лучше б просто так сидел и хотя бы не вредил!

– Костя тоже из богатой семьи. Какая разница? –