Гномья летопись, или Быль об Олвине - Lars Gert

В один не самый прекрасный, но пасмурный, безрадостный день снизошли на Гномгард полчища вражеские, и была их тьма тьмущая. Ими, как и прежде, двигало великое Зло, но на сей раз эта нечисть зашла уж слишком далеко, ибо в нечестном, неравном бою искала себе победу — не в открытом поле, как когда-то, но без всякого предупреждения ворвались они в обитель гномов, в их пристанище! Не остановила сегодня врага неизвестность глубоких пещер, не погнушались они ничем.

К гномам заявились всё те же извечные враги — великаны, тролли, гоблины, василиски да чернолюды. И последние, брызгая слюной и страшно ругаясь, попирали все творения гномов, и многих из них взяли в рабство, в плен, дабы ишачила на них эта «мелюзга», ведь под силу гному то, что неподвластно человеку. И никто, никто не пришёл в тот роковой час на помощь гномам, ибо эльфы не совали нос в Подгорное подземелье; тифлинги давились вторым завтраком; драконы ещё спали, а потомки принца Варианна варились в собственном соку, в великом своём себялюбии упразднив всяческую подмогу ближнему.

Поначалу гномы были попросту смяты, сбиты с ног, обескуражены, ведь застали их врасплох. Но постепенно, шаг за шагом, опрокинули они всех поработителей своих, ожесточённо, остервенело и с пеной у рта дерясь в пещерах до последнего издоха, до последней капли крови. Объединились кланы, каждый в свой род, и дали захватчикам и угнетателям достойный отпор. Не пропустили гномы неприятеля на нижние ярусы королевства своего, и уберегли Главную библиотеку и все летописные труды в ней. Но много и полегло гномов, и многих не досчитались они после сраженья — убитыми, пленёнными, пропавшими без вести.

И поняло в тот день Зло, что не иссякла ещё сила в рудниках и подземельях; что возьмёт рука топор иль молот, да настучит по головам всех иноземцев — ведь даже женщины их, дети — герои этой новой стычки…

Свиток #09. В гостях у Юнни

У края тропы, что вела от Фаннихольма в Шеллфолд, удобно пристроилось одно небольшое придорожное заведение, а именно таверна «Коннахт». На этом участке дороги (и дороги достаточно протяжённой, вымощенной синим кирпичом) таверна была хорошим пристанищем утомлённым путникам — как конным, так и пешим, ибо, помимо всего прочего, являлась ещё и гостиницей (единственным сооружением подобного рода в этой части местности, единственным жилым строением — если вспомнить, что гномы живут под землёй, а на поверхность выходят в случае крайней нужды).

И Фаннихольм, и Шеллфолд лежали в стороне как от Королевской дороги, так и от главных торговых путей. Тем не менее, от посетителей здесь не было отбою, и вот почему.

Отдохнуть, прикорнуть, отведать сытенькой похлёбки — такая мысль мелькает у любого, кто долго был в пути; ночлег и плотная, здоровая еда — о чём же ещё мечтать постояльцам? Но «Коннахт» не был рядовым пристанищем в непогоду или в самый обычный голод — это место издавна славилось как своими блюдами, так и мягкими, тёплыми, пушистыми подушками, да одеялами. Здесь рады были и гному, и эльфу, и человеку; тут кого только не встретишь, с кем только не перебросишься парой-тройкой фраз за кружкой эля перед камином! Тихое, уютное местечко вдали от шума, гама, суеты…

Завсегдатаями харчевни, как правило, были гномы, что обитали тут неподалёку, под землёй в своих норках. Их было с добрую дюжину, включая самого Олвина; эта братия обычно приходила в «Коннахт» просто подкрепиться, а порой и поболтать, хотя эти угрюмые создания были достаточно немногословны.

Другие наведывались сюда изредка, и манили их сюда и слава, что шла о таверне за много лиг отсюда; и любопытство, ведь, судя по слухам, тут можно было услышать много интересных историй; и, разумеется, запах, ибо, как только ноги незнакомца, или копыта его коня ступали на эту тропу, ноздри, вдыхая изысканный аромат (что разносится на много-много лиг), являлись наилучшим проводником к «Коннахту», этому замечательнейшему заведению.

Эти «другие» делились на тех, кто стучался просто перекусить (и чьи кони ещё смогут скакать дальше), и на тех, кому было необходимо переночевать, ибо долог был их путь, обременён тяготами да невзгодами, всякими превратностями судьбы. Редко, редко в «Коннахте» не находилось мест для ночлега, а мест было на два десятка душ — каждому ключик, который отпирал дверь, за которой сон, покой, умиротворение, отличная кровать.

Убранство гостиницы весьма располагает: за круглой деревянной дверцей, над которой висит, звеня сам по себе, красивый волшебный колокольчик, вас ждёт изумительный вид вовнутрь, к лакированным скамьям и покрытым скатертью столам. Над входом, изнутри грозно висит морда хряковепря, дикого секача-одинца, а под ней — скрещённые топор и молот, наиглавнейшее оружие всех гномов. Вы думаете, вы попали в самую что ни на есть обычную столовую? Ах, как же вы заблуждаетесь! Над головами, на стенах помещения, высятся труды знатных художников, великих мастеров своих эпох; это просто чудо, настоящая картинная галерея.

Отдельной похвалы удостоена и хозяйка таверны, гномка Юнни, ведь именно она заправляла «Коннахтом» и справлялась со своими обязанностями на «ура». Многие знали её именно под этим именем, но некоторые, наиболее близкие друзья знавали и её настоящее имя; её же второе, рунное имя, также данное при рождении, не знал (и не мог знать) никто, кроме самой Юнни, поскольку оно являлось магическим, важным оберегом.

Одни почитали хозяйку за её кулинарные способности — её диковинные деликатесы были на самом высшем уровне, и всякий раз менялись. Другие боготворили за неземную красоту, недюжинный для женщины ум, а также за ловкость, доброту и многое другое — у гномки имелось немало прекрасных качеств и достоинств. Увы, находились и третьи, которые ворчали, что на самом деле она — ведьма, и сама в забегаловку не хаживает, но подсылает туда вместо себя какую-то юную особу, которая и обслуживает гостей с меню, подносом или бокалом в руках. Эти третьи давились завистью, потому что им было нестерпимо неприятно видеть, наблюдать, что есть такое местечко в этом порою неспокойном мире, где всё спокойно, хорошо; где тишь да гладь, где счастье таки есть…

Ранним утром в таверне ещё пустовало. Солнце, проснувшись из-за горизонта часов в шесть, поднималось всё выше, преображаясь от малинового до ярко-оранжевого.

«Холодно!», заметила Юнни, ёжась и зябко водя плечами. «Олвин бы обязательно сморозил, что я — зяблик. Ну, ничего; ладно,