Айтиот - Яна Каляева

ваш бессменный капитан остается с вами! И так как без боцмана корабль плыть не может, а без продаж наш замечательный продукт не принесет денег, наш бесценный Вадим тоже остается на своем месте!

Повисла кладбищенская тишина, через пару секунд ее сменили неуверенные жидкие аплодисменты. Я пошел к пульту. Оля встретила меня ошалелым взглядом и нервно пожала плечами. Я вздохнул и повторил её жест.

— Чего делать? — спросила она громким шепотом.

— Пофиг — пляшем! Шпарь дальше по программе.

Оля двумя руками взяла микрофон:

— А сейчас перед нами выступит начальник отдела разработки Кирилл Протасов!

— А этого-то зачем? — прошипел я.

— Ну, не знаю, — Оля снова пожала плечами. — Сказал, хочет толкнуть речь…

Если кто мог окончательно загнать и без того паршивый праздник в гроб, так это Протасов. Я отыскал глазами непривычно остриженного Вадима. Он по-прежнему стоял возле бара и смотрел в пустоту. С новой рюмкой в руке.

Протасов поднялся на сцену своей штатной походкой гусака на пенсии. В кои-то веки он оделся прилично, в чистое и даже вроде выглаженное, но выглядел, как и всегда, огородным пугалом. Не знаю, как это ему удавалось. Какой-то особый талант.

Оля вручила ему микрофон.

— Всех, значит, с Новым годом, — пробурчал Протасов. — Я тут от имени отдела разработки. Да. Всех вас хочу поблагодарить. За труд ваш замечательный, и вот это все.

Протасов обвел толпу хмурым взглядом исподлобья. И даже изобразил что-то похожее на улыбку, от которой у меня тут же свело скулы.

— Мы там, знаете, у себя сидим, — сообщил он, шмыгнув носом. — Делаем, значит, продукт. И даже не видим почти никого. А вот вы тут. Так много вас. Нас двадцать два человека всего в разработке… уже двадцать три. А вас тут под сотню остальных. Я так рад. Что нас так много.

— Сможешь микрофон быстро выключить? — тихо спросил я. Оля растерянно помотала головой и на секунду зажмурилась.

— Вот приятно на вас посмотреть, — продолжил вещать Протасов. — На тех, кто наш продукт продает. Считает нам зарплату. Наводит, значит, уют в офисе. Поддерживает сервера. Руководит. Еще всякое полезное. Спасибо всем. С Новым годом еще раз и много, значит, всяческих нам успехов впереди!

Протасов вяло отсалютовал залу сжатым кулаком и под неуверенные аплодисменты зашаркал прочь со сцены. Я выдохнул с облегчением. Шеф разработки явно пытался сказать что-то хорошее, по его представлениям, но это дело оказалось для него слишком уж непривычным. Спасибо хоть прямым текстом не объявил, что все мы тут жируем на его драгоценном продукте.

Оля догнала Протасова, отобрала у него микрофон и почти бодрым голосом объявила о выходе музыкантов. Я перевел дух. Поискал глазами Вадима, но он куда-то исчез. Зато увидел в углу Акамэ. Черт, ее-то кто сюда пустил⁈ Тут алкоголь, пьяные, мало ли что… Ее мамаша закатит скандал, будто нам своего дурдома не хватает…

Акамэ в неизменных кошачьих ушках сидела с ногами на пустом столе. Рядом с ней, спина к спине — тот лохматый паренек, которого Протасов соизволил взять к себе в отдел. Они с Акамэ держались за руки, ногти у обоих покрыты черным лаком… вот этого только недоставало! Как это называется у молодежи, краш? Оба равнодушно смотрели в пространство. Всем своим видом источая презрение к душному и пошлому миру взрослых. Что же, сегодня их можно понять.

На сцену поднялись музыканты. Их встретили аплодисментами с некоторым, как я понял, облегчением. От них хотя бы не ждали никакой подлянки. В другое время был бы рад послушать, но сейчас…

Зазвучало вступление. Солист взял микрофон, дружелюбно улыбнулся публике — надеюсь, музыканты хотя бы не заметили наших пертурбаций, еще перед ними не хватало позориться — и запел:

Друг дорогой, что ты сделал с собой?

Был худой, молодой, ел сердца

Пил и курил, зажигал и гасил

Думал, будешь таким до конца.

В зале приглушили свет. Спотыкаясь, я разыскал мужской туалет. Умылся холодной водой. Пару минут тупо пялился на свое отражение. Потом собрался с духом и отправился искать Вадима. Сотрудники разошлись по углам, шушукались. Обсасывают, небось, позор руководства. С наслаждением. Плевать. В центре зала пьяно топталось несколько парочек. Официанты подали свежие закуски, и публика бодро устремилась к столам. Бармены едва успевали разливать напитки по выставленным в ряды бокалам.

Солист выводил припев:

Лежит на струнах пыль

Ржавеет под окном разбитый телевизор

Ты сгладил все углы

И жизнь твоя сплошной проклятый компромисс

Ни вверх, ни вниз!

Я уже понадеялся, что Вадим свалил домой, когда разыскал компанию мужиков в одной из боковых комнат. Они нестройно кричали «Давай! Давай! Давай!» Подойдя ближе, я понял, что толпятся они вокруг стола для армрестлинга. Откуда он тут? Разве это было в программе? Они же бухие! Но народ уже завёлся, плотно окружив стол, и протолкаться через толпу было не в человеческих силах.

За столом сидели, сцепившись руками, Вадим и Протасов. Они смотрели друг другу в глаза и пыхтели, шеи налились красным, под рубашками бугрились мышцы. Вот уж не думал, что наш тошнотик-разраб горазд поднимать что-то тяжелее клавиатуры, а поди ж ты! Вон как упёрся, даром, что Вадька покрупнее его, и моложе, и в зале бывает регулярно… Вадим бросил на меня короткий взгляд, скривил губы и резким движением повёл руку Протасова вниз. Кулак разработчика уже был в паре сантиметров от стола, когда Протасов захрипел, наклонился вперёд и вырвал руку на себя. Резко крутнулся, навалился всем весом… Вадим вдруг коротко взвыл, заглушая тихий хруст. Его рука вывернулась под неестественным углом. Протасов быстро разжал пальцы и отдёрнул ладонь, но было поздно… Вадим тупо уставился на искорёженное плечо, потом закрыл глаза и тяжело рухнул лицом в стол.

Все шарахнулись — кто к столу, кто от стола. Я быстро набрал 112, вызвал скорую. Выбрал троих ребят, которые выглядели наиболее трезвыми, и мы понесли Вадима к выходу. Я придерживал его за лопатку справа, уложив покалеченную руку на грудь.

Скорая приехала быстро. Доктор выслушал меня, равнодушно, но осторожно прощупал руку Вадима и кивнул, поморщившись:

— Ну ясно, перелом. Скорее всего, со смещением. Возможно, разрыв сухожилий. Танюша, давай обезбол. Забираем.

Фельдшер открыла чемоданчик и принялась вдумчиво копаться в ампулах. Включенная мигалка ритмично бросала на лежащего на носилках Вадима синие сполохи.

Похоже, что-то я упускаю… Ну да, медикаменты в чемоданчике напомнили. Пить Вадим умел, с одной только водяры он бы так в дичь не опрокинулся.

— Извините, — тихо сказал я. — Наверно, вам надо знать. Он пьяный, но, кажется, не только это.

— Угашенный, что ли? — равнодушно осведомился врач.

— Не совсем… я думаю, он на антидепрессантах. «Физика».

Врач сплюнул на асфальт:

— Вот вечно всякая дрянь в мое дежурство…

Санитары занесли Вадима в салон. Я забрался следом.

— А вы чего, родственник? — спросил врач.

Я торопливо кивнул.

Вадим открыл глаза и четко, размеренно произнёс:

— Врет он. Он мне никто.

Глава 16

Не теряем берега

Декабрь 2019 года

— Давай я уволюсь. По собственному. Дазурову скажу, что мне надоело.

Сегодня Оля собрала волосы в узел на затылке, открыв шею. Раньше она так не делала, ну или я не обращал внимания. Тонкие, трогательные завитки, не попавшие в узел, она с непривычки то и дело поправляла.

Вообще-то ее увольнение, конечно, решило бы проблему, о которой оба мы знали, хотя никогда не говорили. Раз уж не могу уйти я, придется уйти ей, и хорошо, что она соглашается полюбовно. С другой стороны… Оля ведь и правда сделала для нас немало полезного за год, и это не считая руководства модераторами. Да и кого еще пришлют на ее место…

— А тебе в самом деле надоело?

— Да при чем тут я… Похоже, ты оказался прав, Олег, не нужны «Нативу» никакие корпоративы, позорище одно вышло…

— Да ладно тебе! — я махнул ладонью. — Всем, кажется, понравилось, игры эти, что там еще было… Опозорился я один, и это, уверяю тебя, тоже всех изрядно порадовало. Насчет Вадима… Вот тут моя вина, не уследил.

Вадим из больницы прислал с курьером заявление об увольнении по собственному. Больничный лист освобождал его от отработки обязательных двух недель. Впрочем,