Изгои. Часть вторая - Иван Калиничев

до смеха. Он почувствовал, что кто-то дернул его за штанину. Это был Черныш. Он не превратился в зомби, так был еще жив. Смертельно раненый, истекавший кровью, он держал в руке гранату, напоминающую большую погремушку. Чеки в ней не было. Рот Черныша исказился в злой улыбке и наружу выбралось хриплое:

— Беги…

Дальше события развивались в ускоренном ритме. Остап резко бросился на Тритона. Толкнул его, а сам забрался в холодильник.

И грянул взрыв…

09. Карфагенская Санта-Барбара

— Слушай, а ты не знаешь, где сейчас Кабан? — адресовался к Тигги Луцык.

Та кокетливо намотала на палец локон волос и томно вздохнула:

— Наверное, говорится к свадьбе.

— То есть это все на самом деле?

— Что именно?

— Свадьба нашего друга и Веды-Миланы?

— Абсолютная правда. Классно, правда?

— Ну как тебе сказать…

В его воображении отчетливо нарисовалась картина первой брачной новоиспеченных мужа и жены. Напоминало это отрывок из пошленькой секс-комедии, которые любили снимать в пору его юности. Луцык их просто обожал. «Американский пирог», «Американский пирог-2», «Евротур», «Дорожное приключение», «Король вечеринок», «Муравьи в штанах», «Секс-драйв», «Мартовские коты», «Девочки сверху», «SuperПерцы», «Секси бойз, или Французский пирог», «Мальчишник в Вегасе», «Выпускной угар, или День самоуправления»… Все эти ленты он мог пересматривать до бесконечности. Но любимой картиной у него была «Горячая жевательная резинка». Этот фильм был очень старым. Его сняли еще в семидесятые, в Израиле. Сюжет можно было охарактеризовать так: «три молодых балбеса в поисках приключений, секса и веселья». Просто улетная вещь! У нее еще был покадровый штатовский ремейк «Последний американский девственник», но он не шел ни в какое сверните с оригиналом. Вроде бы все тоже самое, но не смешно… Как в том анекдоте: в продажу поступили фальшивые елочные игрушки, внешне они ничем не отличаются от настоящих, но радости от них никакой.

Сценка, которую вообразил Луцык могла стать украшением любой секс-комедии. И так. Обнаженный Кабан лежал на роскошной кровати с балдахином. Вокруг горели ароматические свечи и благоухали букеты с полевыми цветами. Новобрачный был привязан за руки к спинке кровати, во рту у него находился кляп. И вот в кадре появляется Веда-Милана, одетая в прозрачный пеньюар, у нее за ухом красуется алая роза. Она подошла к кровати, послала своему суженому воздушный поцелуй. Прокашлялась. Вытащила изо рта вставную челюсть. Положила ее в стакан с водой. Затем отстегнула искусственную ногу. Далее сняла парик и залезла на Кабана. Он плакал и мычал, не в силах вымолвить и слова. Его пухлые щеки омывали соленые слезы, а лицо бледнело от страха. «Теперь ты мой! Весь!» — взревела старуха и где-то громыхнул гром.

«А что, любителям фильмов Сарика Андреасяна зашло бы такое!» — подумал Луцык.

Он, кстати, никогда не считал, что этот режиссер снимает дерьмо. Вполне себе нормальные фильмы. Из серии «отключить мозг, глянуть под пивко». Такое кино тоже нужно. Не всем же быть Германами и Тарковскими.

— А ты сам женат? — вмешалась в фантазии Тигги.

— Был когда-то.

— Понимаю. Тебя забрали, а жена осталась на Земле.

— Нет. Я уже давно в разводе.

— Почему развелись?

— Долгая история.

— Не хочешь рассказывать?

— Ты догадливая.

— И дети есть?

— Один есть. Вернее, одна. Дочка.

— А почему снова не женился?

— Не знаю. Сложилось так. Не женился, и все. Ты мне лучше вот что скажи. Вся эта история с Кабаном и Ведой-Миланой… Это прямо серьезно?

— Свадьба-то?

— Ну да, она самая.

— Конечно! Кто же про такое шутит!

— Ну мало ли. Всякое бывает. Вот один мой приятель как-то по синей лавке решил разыграть свою девушку. Пока ехал домой в такси, написал ей сообщение, что кончает жизнь самоубийством. А когда приехал, нашел ее в объятиях соседа.

— Фу, как это гадко.

— Не то слово! А знаешь, что самое гадкое? Соседом был его родной отчим.

— Какая мерзость! Больше не рассказывай мне ничего подобного.

— Эх, а у меня в запасе было еще много забавных историй.

— Не стоит.

— Хорошо. Тогда вернемся к нашим голубкам. Ты хочешь сказать, что Кабан реально решил жениться на женщине, с которой познакомился несколько часов назад?

— Вот ты заладил… Ты не веришь в любовь с первого взгляда?

— Верю, но…

— Что еще за «но»? Ты вспомни Ромео и Джульетту.

— А ты помнишь, чем у них все там закончилось? «Нет повести печальнее на свете» и прочее бла-бла-бла.

— Помню. Но, поверь мне, имеются и непридуманные положительные примеры. Скажем, я и мой муж Кирк. Мы полюбили друг друга с первого взгляда.

— Ничего себе!

И Тигги процитировала Вильяма, понимаете, нашего Шекспира:

— Любовь — над бурей поднятый маяк,

Не меркнущий во мраке и тумане,

Любовь — звезда, которою моряк

Определяет место в океане.

— Надо же…

— Ровно через час знакомства он уже сделал мне предложение.

— Хм-м…

Именно в этот момент, словно специально ждал реплики на выход, невдалеке от них появился сам Кирк. Он был высок и худ, черная роба висела на нем, как на вешалке. Глаза мужчины выражали вселенскую тоску, нос его обгорел и облупился. На шее у Кирка сидел мелкий пацан и с силой барабанил по башке кулаками. Рядом носились еще двое детишек, девочка и мальчик, которые то и дело отвешивали папане пендели и заливисто гоготали.

— Кирк! — Тигги помахала мужу рукой.

— Дорогая, может быть, деткам пора спать? — заунывным голосом спросил он.

— Погуляйте еще часик-полтора.

— Но, дорогая, я…

Хранительница очага нахмурилась, сжала кулаки и проорала:

— Я что сказала? Ты не понял⁈

— Дорогая, у меня единственный выходной на неделе, и я… — начал мямлить Кирк.

— И ты проведешь его с семьей! — постановила Тигги и, сменив тон на прежний, спросила у Луцыка: — Видишь, какой он у меня хороший?

— Вижу. Просто идеал. Вам крупно повезло.

— Ну не идеал, конечно, тут ты преувеличил. Но меня любит безумно, и детей тоже.

— Ну да, это заметно… Особенно они его.

— Папа для них пример для подражания.

— Еще бы!

— Угу.

— А детишки-то у вас озорники растут.

— Это точно. Наши маленькие непоседы.

— Часто наказываете?

— Что ты! Что ты! У нас в Дарьяне такое не приветствуется. Заступница учит нас жить в гармонии с окружающим миром.

Пацан тем временем успел слезть с шеи Кирка и найти где-то суковатую палку, которой и попытался треснуть отца, но был оперативно обезоружен. Да уж, полная детско-отцовская гармония, ничего не скажешь.

— Слушай, а давай вернемся к Кабану и Веде-Милане.

— Ты хочешь услышать от меня что-то конкретное? — осведомилась дарьянка.

— Во-первых, как такое случилось? Веда-Милана далеко не красавица, да и возраст…

— Можно