Попал по собственному желанию - Данил Коган

Я, не задерживаясь, бью его в лицо расцарапанным лбом и неудачно попадаю бровью ему в переносицу.

Он соскакивает с меня, слегка пошатываясь, я отступаю на шаг, пытаясь восстановить дыхание и зрение, которое помутилось после моего меткого удара головой.

Правая рука у него висит плетью, поэтому он левой что-то швыряет в мою сторону.

Я ловко пригибаясь, в позе нападающего регбиста, рывком подхватываю убийцу под ребра, вскидывая на плечо, и пытаюсь впечатать его худосочное тельце в стену.

В результате мы оба вываливаемся из окна во внутренний двор остерии, в ворохе обломков решетчатой оконной рамы. Кроме того, его опутывает легкой занавесью, предохранявщей мою комнату от гнуса.

Убийца резко бьет мне коленом в кадык, я, задыхаясь, отпускаю его и откатываюсь в сторону.

Он вместо того, чтобы напасть на меня снова, окутывается тенями и исчезает в ближайших кустах.

Бежать за ним у меня не было ни малейшего желания. Мало ли что у этого ловкача еще в карманцах. А у меня все оружие в сундуке одежном!

Да это вам не благородное, существующее исключительно в фантазиях авторов фикшена, и в кино фехтование на кинжалах. Тем более что кинжала у меня и не было.

Когда речь идет о выживании и контактном бое в ход идет все. Руки, ноги, пальцы, зубы. Задача, не убить противника одним ударом, а нанести ему максимальное количество повреждений, несовместимых с продолжением драки. Непонятно, кстати, кто сейчас дрался, Максимус или я?

Дело в том, что я в молодости окончил полный курс академии поворотной драки: жестокой, беспринципной, беспощадной. Я не родился в культурной столице. А на моей малой родине, как раз когда мне стукнуло пятнадцать, начались массовые махачи квартал на квартал. С использованием арматуры, кастетов и гирек на рояльной струне. Лихие девяностые — начало. Да. Как жив остался, и не покалечен, не знаю. Но с сотрясениями и переломами в больнице полежал. Бывало. После армии я старался вообще не ввязываться ни в какие потасовки.

В любом случае мы с Доримедом молодцы. По очкам, я считаю, победа осталась за нами. Я представил себе моего убийцу, который, окутанный тюлевой занавеской, удивляя ночные патрули, бежит к нанимателю докладывать о неудачном покушении. И… расхохотался во всю ширь своей богатырской груди.

Смеяться больно.

Но остановиться не могу. Кажется, откат пошел после драки.

С неба на мою истерику безучастно взирали два спутника планеты, продолжая заливать сад остерии фиолетовым, отраженным светом.

Как местные здесь по ночам ходят? Жутко же! Как в морге.

В окнах моего «номера люкс» замелькали огни фонарей, послышалась брань центуриона и беспокойные восклицания боевых рабов. Я, кряхтя, поднялся на ноги и, прошествовав к окну, перешагнул низкий подоконник.

— Господин, вы что с кошкой дрались? — мой верный блин, телохранитель. Шутник, блин. — Или с женщиной, драть меня крапивой?

Да уж. Рожа у меня расцарапана, бровь разбита. Солнечное сплетение до сих пор горит огнем. В горле неприятное чувство комка, который не получается сглотнуть. Плюс многочисленные ссадины от обломков деревяшек, полученные при вылете из окна. Хорошо, стекол в остерию не завезли. Надеюсь, моему оппоненту по борьбе нанайских мальчиков сейчас хуже. Я ему как минимум сухожилия на запястье перекусил.

В комнате присутствует весь мой бродячий цирк, плюс в дверь заглядывает Терто в ночном колпаке, с кисточкой и ночной рубахе. А, нет! Не весь. Куда-то запропастилась моя духовная сестра.

Решительно подтянул сползшие во время побоища труселя и спросил Друза:

— Слышишь ты, артист разговорного жанра. Где сестра Кассандра? Почему ее нет? Шум стоял на всю остерию. Вон даже достопочтенный Терто здесь. А ее нет.

— Не знаю. Может, прибили гадюку, дротик ей в пи… печень? Ее безопасность не моя забота. — какой кристальной чистоты человек. Зашибу гада!

— Господин, — один из рабов, падает на колени, — Тринадцатый заглянул в ее комнату. Благочестивой сестры там нет.

Да мои рабы-телохранители не имеют имен. Только порядковые номера, вытатуированные на лбу. С Друзом сюда приехали тринадцатый и двадцать первый. Чертова дюжина и Очко. Нет, пусть будут Черт и Очко. А то называть людей по номерам… Концлагерем попахивает.

— Еще раз на колени упадешь, прикажу Друзу всыпать тебе… — соображаю какие здесь наказания, — пяток палок. Я что насчет воинского приветствия, вам, упырям говорил?

— Виноват, господин, прикажите меня наказать! — фу, сука, аж противно. Не привык я к такому безусловному раболепию.

Больше не обращая на него внимания, вкрадчиво говорю Друзу:

— Так, сестра Кассандра, не твоя забота, говоришь? Тебе надоело, центурион, мою приказы исполнять? На вольные хлеба захотел?

— Так, ваша мило… — Друз аж побелел.

— Цыц! Отвечаешь, за жизнь благочестивой сестры, как за мою! Усек? Нет. Лучше, чем за мою. Когда убийца напал, я тебя здесь не видел! — вот сейчас зря на старого вояку накатил.

Одно дело, поставить его на место, другое обвинить в том, чем он, по сути, не виноват. Я же сам от охраны отказался. Хотя Кассандра меня предупредила.

— Ладно. Я сам не приказывал сегодня у меня дежурить. Да и мало вас. Так что, проспали мы нападение. Я никого не виню. Но сестру Кассандру найти мне!

— А чего ей сделается, лом ей в… уважаемой госпоже Вирдис. Вон она в окошке маячит, стер… благочестивая сестра. За спиною что-то прячет. — Все еще мрачный и бледный, ответил центурион.

Я оглянулся. По саду к освещенному окну медленно шла сестра Кассандра в своем облачении. Немного сгорбившись, она тащила за ногу труп, затянутый в черные тряпки. Ну, скорее всего, труп. За ним на траве оставался широкий, темный след. В правой руке она держала свой дорожный посох. Вся эта картина — женщина с посохом, тянущая за собой мертвое тело, и залитая мертвенно-сиреневым светом, — изрядно отдавала импрессионизмом. Эдуард Моне бы от зависти удавился.

Кассандра бросила труп за окном. Неодобрительно поджав губы, осмотрела мою исцарапанную, полуголую личность. И выдала:

— Тебе нужны тренировки. Выглядишь, как обозная шлюха, после драки за клиента. В следующий раз держи меч возле кровати, а кинжал под подушкой. — после чего, величаво развернувшись, удалилась в сторону внутренней двери.

Может отменить приказ о ее охране? Наоборот, попросить Друза ее удавить, по-тихому? Он с радостью, я уверен, такой приказ исполнит.

Ну ок. Обиды обидами, а в главном она права. Я был позорно не готов к нападению. Оружие