Укрощенная Зверем - Грейс Гудвин

Моей парой.

Ее глаза следили за каждым моим движением, когда я скинул штаны и снял ботинки. Теперь полностью голый, я стоял перед ней без одежды только в парных браслетах, ничего, кроме символа ее притязания на меня, и я позволил ей смотреть. Мой член стоял, загибаясь к моему животу, и ее взгляд наконец сосредоточился там.

Она так долго молчала, что я уже не был уверен в том, что мне рады, пока она не вздохнула с содроганием: «Боже, ты горяч!»

«Я не горячий, пара. Температура в этой комнате приемлема для наших потребностей».

Она усмехнулась: «Горячий, значит чертовски сексуальный. Это Земной слэнг для особо желанных».

Так моя пара находила меня привлекательным.

«Ты самая желанная, пара. Мой член твердеет, как скала, каждый раз когда я смотрю на тебя».

Я взял его в руку, сжал у основания, чтобы избежать необходимости вытаскивать ее из воды и брать прямо здесь, на мраморном полу.

«Одни разговоры и никаких действий, − она закатила глаза и поманила меня к себе одним пальчиком, − если ты хочешь трахнуть меня, тогда забирайся сюда и сделай что-нибудь с этим».

Мой зверь зарычал. Возможно, мы и не сильно отличались мышлением, как я предполагал.

«Тебе понравилось, как я тебя шлепал, да?»

Я думал об этом, когда мой зверь взял под контроль наше создание пары и отшлепал ее за смелые действия, за то, что так рисковала, чтобы меня спасти. Возможно, я должен был расцеловать ее вместо того, чтобы шлепать, но я мгновенно стал одержимым и сверх заботливым. Зверь тоже хотел контроля, но я ему не давал. С тех пор, как на меня обрушилась первая вспышка лихорадки. Из-за этого, он не был нежным. Он был требовательным и ожидал подчинения. Теперь, с ясной головой и успокоившимся зверем, я должен был убедиться, что не напугал ее, что ей понравилась наша встреча, что она хотела меня также грубо и дико, как мой зверь.

Ее зрачки расширились и она облизала губы.

«Да», − прошептала она.

«А когда я приковал тебя? – я вошел в теплую воду. − Твоя киска намокла, когда я взял все в свои руки?»

Дрожь пробежала по ее телу.

«Да».

«Я уже знал правду, но хотел, чтобы ты сказала это вслух. Мы возможно и незнакомцы друг для друга, но мы совпавшая пара. Постепенно, мы узнаем все друг о друге. Ты узнаешь, что нравится мне, а я узнаю, что нужно тебе».

Она задрала подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом, я увидел желание в ее глазах, согласие. Подчинение.

«Ты хочешь, чтобы тебя оттрахали, пара?»

«Да», − сказала она снова, будто это было единственное слово, которое она знала.

И это слово сломало мой контроль, я опустился в воду, прижался своим членом к ее животу, и завладел ее ртом. Обхватив ее руками, одну я поднял к ее спине, защищая от острого края ванны, а вторую опустил к ее мокрой киске.

Два пальца. Глубоко. Жестко. Быстро.

Она простонала в мой рот, от этого звука мой член заболел. Она была мокрой, настолько мокрой, что я понял, что мне нужно попробовать ее на вкус.

Поднимая ее, я развернулся и посадил ее на край ванны так, чтобы спиной она прислонилась к стене, в нескольких дюймах от нее. Смотря ей в глаза, я медленно поднял одну ее ступню, помещая на один край ванны, затем другую, пока ее розовая киска не открылась для меня, ее блестящее возбуждение как пир для моих глаз.

Плескающаяся в ванной вода смыла мой запах, мое семя, и мой зверь поднялся с рыком, стремясь снова пометить ее. Мне не нравилось, что его смыло, что наш запах не покрывает ее и не может защитить от любвеобильных воинов, которые только взглянув на ее большие, округлые груди, ее мягкое тело, ее пышные бёдра, захотят трахнуть ее, взять ее, заявить на нее право. Снова. И снова.

«Почему ты на меня так смотришь? Тебе не нравится… − голос Тиффани дрожал и она подняла ноги, пытаясь сдвинуть их, спрятаться. − Прости. Я думала… я не могу… неважно».

«Нет! − я зарычал, и быстро двинулся, чтобы схватить ее колени двумя руками и раздвинул ее ноги еще шире, − нет! Не укрывайся от меня».

«Но…»

Я держал ее раскрытой и передвинулся между ее ног, моя грудь прижалась к ее влажному жару, ее мягкий живот и ляжки стали как подушка для моих массивных плеч.

«Но что, Тиффани?»

«Но я не… то есть, прости. Ничего. Неважно».

Она отвернулась от меня, ее глаза потемнели… пристыжено. Этот вид привел меня в ярость.

«Я предупреждал тебя, пара».

«Предупреждал меня?»

Поднимая ее с бортика, я потянул ее в воду, положив на живот. Она подняла руки и зацепилась за край ванны, ее задница выставлена напоказ над водой.

«Что случится, если ты засомневаешься в моем желании, засомневаешься в своей красоте?»

Она помотала головой.

«Я не знаю».

Шлепок!

Я шлепнул по ее пышной, круглой заднице и она завизжала от удивления.

«Это же ложь, пара. Теперь, скажи мне, что я сказал произойдет, если ты будешь говорить о себе в негативном ключе».

«Ты меня отшлепаешь. Ты должно быть шутишь».

Я растер ее задницу, ее спину, говоря ей, пока трогал ее, насколько великолепное у нее тело, насколько идеальное.

«Я никогда не недооценю твое совершенство. И никогда не позволю никому говорить о тебе плохо, − я потянул ее за волосы так, что она повернула голову и посмотрела на меня. Когда наши взгляды встретились, я снова заговорил. − Также я не позволю, чтобы ты говорила плохо о себе».

Слезы наполнили ее глаза и я отпустил ее волосы, позволив ей отвернуться, прежде чем потеряюсь в ее глазах, прежде чем сдамся и трахну, прежде чем дам ей твердую уверенность, в которой она нуждалась, в покое и безопасности от знания, что я все контролирую, что буду уважать ее, оберегать, защищать, даже от самой себя.

Шлепок!

Шлепок!

Шлепок!

С каждым ударом моей ладони по ее обнаженной плоти она извивалась, ее задница стала великолепного розового оттенка. Я не шлепал ее слишком сильно, но звук в комнате с кафелем был достаточно громким.

Она повернула лицо в бок, ее маленькие зубки слегка впились в мягкую плоть ее руки.

Проверяя ее психическое состояние, реакцию ее тела, я опустился к ее влажным складкам и обнаружил,