Лунная девушка - Анна Овчинникова

Справедливости ради следует признать, что жизнь под одной кровлей с новопроизведенным лавадаром являлась нелегким испытанием также и для наследной принцессы. Родившаяся во дворце великого ямадара Сарго-та, воспитанная жрицами верховного бога Интара, Наа-ее-лаа была напичкана предрассудками, с которыми ей трудно было бороться. Необходимость принимать от мужчины услуги, какие женщины ее класса обычно получали только от служанок, повергала ее в смятение; мое незнание простейших правил придворного этикета шокировало и оскорбляло ее странные манеры поражали и смущали.

Но перенесенные испытания смягчили гордый нрав дочери Сарго-та: уверен, если бы мы встретились во дворце, с ней куда сложнее было бы поладить! А сейчас Наа-ее-лаа пыталась объяснять все мои странности ранением в лоб, полученным во время стычки с ва-гасами, я же старался терпеливо сносить ее капризы, относя их за счет болезни… Таким образом, наше общение представляло собой (по мнению каждой из сторон) длинную цепь взаимных уступок.

Как только Наа-ее-лаа немного окрепла, она потребовала подробного рассказа о том, как я очутился среди но-вансов, однако в самом начале прервала мое повествование возмущенным криком:

— Не кощунствуй! Только презренные каль-кары утверждают, будто за небесной твердью живут существа, похожие на нас! Но истинные уни-ты прекрасно знают, что на небесах живут одни бессмертные боги! Туда вознесся в своем Летающем Доме великий Интар, и если ты будешь богохульствовать, он обрушит на тебя сверху испепеляющий огонь!

На том и закончилась моя первая попытка рассказать о мире, откуда я явился.

Однако при всех недостатках, порожденных воспитанием, Наа-ее-лаа была умной девушкой и не могла не подмечать многих непонятных вещей, которым тщетно пыталась найти объяснение.

Что за странные лекарства я ей даю? Из чего сделана моя одежда? Откуда у меня все эти диковинные вещи, каких она ни разу не видела в Ла-эте? Почему я иногда начинаю говорить на языке, не похожем ни на один язык во-наа?

Этикет требовал, чтобы я правдиво отвечал на все вопросы дочери ямадара, — но моя правдивость приводила Наа-ее-лаа то в негодование, то в ужас.

Меня не удивило неприятие воспитанницей святилища Интара элементарных астрономических истин, зато другое обстоятельство повергло в глубокое уныние.

Из рассказов принцессы я сделал вывод, что даже здешние цивилизованные народы стоят на весьма невысоком уровне развития. Если колонизация Луны марсианами успела в представлении унитов превратиться в сошествие богов на Землю, мне не стоило мечтать об их помощи в ремонте корабля. Правда, в резервуаре, крепившемся к священным крыльям, явно находился восьмой луч, — и потому моей последней надеждой какое-то время оставались жрецы Интара.

Но и эту мою надежду Наа-ее-лаа вскоре развеяла по ветру. Да, могущественные служители верховного бога знали гораздо больше, чем остальные жители во-наа, но и они верили, что украденные нонновар крылья даровал унитам сам Интар. Помимо Лаэте только в храмах двух других лунных городов хранились подобные крылья, и Не-ела содрогалась от ужаса при мысли о своем небывалом кощунстве. Выкрасть одну из величайших святынь верховного бога — отец никогда не простит ей такого!

— Но иначе меня отдали бы Кавису, а Интару был неугоден этот брак. Все знамения предвещали беду, но верховный жрец ничего не хотел слушать!

— Так ты не хотела выходить за него замуж только из-за знамений?

Нонновар, смутившись, опустила головку.

— Я не любила его… — наконец прошептала она. — Пусть Интар покарает меня за кощунство, если сон, в котором сам верховный бог указал мне путь к спасению, был ложным!

Нет, я не мог надеяться получить помощь в починке космического корабля от жителей мира, где принцесс насильно выдавали замуж, где путь к спасению им указывали боги в пророческих снах и где перед примитивными летательными аппаратами молились верующие в величественных храмах.

Мир, о котором рассказывала мне Наа-ее-лаа, в чем-то напоминал древний мир моей родной Земли, а в чем-то был совсем на него непохож.

В городах, населенных унитами, все население с рождения делилось на классы, и едва ребенку исполнялось полгода, его клеймили особым знаком, на всю жизнь определявшим положение уни-та в иерархии жителей городов и деревень. Только итоны — или равные, как они еще называли себя, — избегали клеймения висков или лба. Уже само отсутствие клейма возносило их над прочими сословиями, имевшими общее название карха-нов (что в вольном переводе означало «низшие»). Карханы тоже делились на классы, внутри которых имелись и богатые торговцы, и представители презренной голи, но итоны свысока относились ко всем унитам, носящим клеймо.

Неизвестно, когда и почему возник этот дикий обычай, но он, без сомнения, сильно задерживал развитие лунной цивилизации. Благодаря клеймению самый предприимчивый и талантливый кархан не мог надеяться перешагнуть границы своего класса — ему всю жизнь суждено было оставаться низшим, даже если бы он добился успеха во всех своих начинаниях и разбогател.

Ниже карханов стояли только скины, но об этих презренных существах Наа-ее-лаа вообще отказалась говорить, не желая осквернять свой язык подобной темой.

А еще в во-наа обитали некие калькары… Насколько я понял, сперва они были немногочисленной еретической сектой, подрывавшей официальные религиозные догмы и отрицавшей божественные права итонов на власть; но с каждым келдом их движение росло и ширилось, пока наконец еретикам не удалось захватить власть в некоторых крупных городах. Придя к власти, вожаки калькаров немедленно заклеймили лбы всем тамошним итонам, освободив от клеймения своих новорожденных детей… Но только своих, а отнюдь не детей всех карханов.

Гончарный круг истории повернулся, ничего, по сути дела, не изменив. Согласно букве закона в Новых Городах все жители были равны, однако большинство тамошних унитов продолжало носить на лбу клеймо и подчиняться новым законам и властям, очень мало отличающимся от старых.

Однако знать Старых Городов, помнившая о кровавых бунтах калькаров, считала всех обитателей Новых Городов еретиками и преступниками. И если раньше жители во-наа делились только на унитов и ва-гасов, то теперь они раскололись на обитателей Старых и Новых Городов, на калькаров и на «истинных» унитов; уже пятьдесят земных лет эти два лунных мира находились то в состоянии шаткого перемирия, то открытой войны.

Больше, чем калькаров, Наа-ее-лаа ненавидела только ва-гасов, упорно отказываясь считать их мыслящими существами.

Она терпеть не могла Та-вана, который иногда приходил в нашу пещеру, и содрогалась даже при виде маленького Кус-ки.

Я же при появлении этого постреленка всякий раз мысленно ухмылялся, вспоминая, как когда-то боялся, что мне придется опекать спасенного во время грозы сироту. В действительности все получилось наоборот: Кус-ка взял под свою опеку сильного, но бестолкового унита. Во время ночных привалов он приносил мне еду, ухитряясь проскальзывать мимо часовых, учил премудростям жизни в горах — и даже сейчас, в щедро-изобильных Теплых Землях, по привычке продолжал одаривать своим покровительством.