Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

он в Москве! — невозмутимо сообщил полковник. — Заявился к товарищу оснабу через несколько дней после битвы с Кроносом. Хотел вас найти — но кроме опустевшей оболочки Аватара…

— Что с Мамонтом? Как он пережил мой уход? — Я не мог об этом не спросить — уж слишком «срослись» мы с этим парнем, буквально в прямом смысле этого слова.

— Не волнуйтесь, с ним все в порядке, Господин, — поспешил заверить меня Легион. — Пару дней он сильно болел от разрыва общей Ауры, но к сегодняшнему дню полностью восстановился. Его пока взял под свое крыло товарищ оснаб — ведь все ваши Дары и Таланты, в какой-то мере, перешли по—наследству к этому парню.

— Что ж, это хорошие новости! — с удовлетворением произнес я. — Никто больше во время битвы с Кроносом не пострадал?

— Нет, только Велес — Аватар Кощея был практически уничтожен, — сообщил Легион.

— Это не страшно — нового вырастит! — усмехнулся я, памятуя о клонах самого Кощея, которых мы когда-то «оживляли» в его лаборатории.

— Значит, наш бессмертный друг в Москве? — уточнил я. — И чем же занимается?

— Изучает наши научные достижения в области Магического Искусства. Товарищ Сталин даже предложил ему возглавить Наркомат Силовых Искусств, либо создать новый, специально под него…

— Ох, ты ж! — изумленно воскликнул я. — С чего бы это?

Оно и понятно, отпускать такого ценного кадра, как Кощей, с таким глобальным тысячелетним опытом в исследовании Магии — просто кощунственно! Извините за тавтологию. Иосиф Виссарионович просто подметки на ходу режет! А немножко зная тягу моего бессмертного приятеля к изучению всего нового в области Силовой Энергетики, он вполне может и согласиться на это предложение.

— Дело в том, Господин, что после уничтожения Кроноса, мировой поток Магии окончательно иссяк. Теперь остатки Силы хранятся только в уцелевших Накопителях.

— В смысле в уцелевших? — То, что Магия иссякла из-за глобальны выбросов Энергии, произошедших в результате моих последних столкновений с Титанами, я уже понял. А вот что могло случиться с Кристаллами-Накопителями — нет?

— Большая часть хранилищ Маны буквально разрушились от Волны Энергии, всколыхнувшей Эфир после смерти Кроноса. Мы вступили в Эру Повторной Потери Магии, Господин.

— И товарищ Сталин надеется, что Кощей сумеет вернуть в мир Силу? — догадался я о помыслах и надеждах Вождя.

— Вы правы, Господин, — подтвердил мою догадку Лич. — Если кто и справиться с этим, то только Кощей…

— У меня есть кое-какие соображения на этот счет, — поделился я с полковником. — Только решение этой проблемы лежит на Кромке… Даже не на Кромке, а на Границе с Землями Хаоса. Пусть Кощей найдет дорогу сюда, а вместе мы разрулим любые проблемы! Ты меня понял, товарищ Легион?

— Так точно! — отрапортовал Лич. — Держитесь, Господин, и постарайтесь там не погибнуть! Ведь Кромка и Земли Хаоса — это нечто совсем иное, чем Земли Порядка. Там всегда нужно держать ухо востро!

— А то я по как-то по-другому раньше жил? Все время вполглаза спал, да… Легион? Ты меня слишишь? — Нет — неожиданно наступившая тишина, огласила окончание нашей связи.

Ну, что ж: я не надеялся даже на это. Теперь мои друзья и соратники предупреждены — и я буду с нетерпением ждать их появления на этих странных изумрудных землях. А теперь можно и нормально поспать, чтобы никто посторонний, пусть даже и связанный со мной Нерушимой и Смертельной Клятвой, не влез в мои сны! Отдых — дело сугубо индивидуальное и весьма личное. Как говорится: бай-бай деда!

И пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка,

В Каннах или в Ницце ласковый прибой,

Или в Подмосковье роща вдоль пригорка,

Только чтобы вместе были мы с тобой[3]!

Как же я соскучился по своей любимой жене! Ведь она где-то в Москве, молоденькая и веселая! Мне бы на нее еще хоть разок одним бы глазком… Я даже уже и мечтать не могу, что когда-нибудь, когда я основательно помолодею, она вновь станет моей… Скорее всего, такого не произойдет никогда, поскольку на меня постоянно валятся в этом безумном мире какие-то беды. Одна за другой, одна за другой, одна за другой…

Я уже и со счету сбился, сколько Тварей укокошил за неполный год моего здесь пребывания. Может быть, Кронос, сука, был прав, утверждая, что я та самая усмешка Мироздания, та самая песчинка, попавшая в хорошо отлаженный механизм, и застопорившая его к хренам? Может быть, именно поэтому оно сыпет и сыпет на мою седую голову испытания, в надежде, что я, наконец-то сломаюсь, развеюсь прахом, распадусь на молекулы, и все пойдет и дальше свои чередом?

Возможно, что это и так, только вот сдаваться я совсем не намерен! Пусть я и сдохну, но с чувством хорошо выполненного долга! С убеждением, что хоть кому в этом жестоком мире станет хоть немного легче дышать, любить без ума и без памяти, растить детей, не вздрагивая по ночам от смертельного ужаса.

Да, я уже сделал невозможное и, надеюсь, сумею повторить это достижение. Ведь вселенная бесконечна, и всегда найдется уголок, где царствует жестокая несправедливость, и моя первейшая задача её искоренить…

Да, старичок, что-то ты совсем загордился! — одернул я сам себя. — Так и манию величия недолго заработать! Одним словом — делай, что должно, и будь, что будет!

— Веди, Буденный нас смелее в бой! — «заиграла» в моей голове незабвенная мелодия Покрасса[4].

Пусть гром гремит,

Пускай пожар кругом:

Мы — беззаветные герои все,

И вся-то наша жизнь есть борьба!

[1] Воздух поднимается над нагретыми предметами и при этом неравномерно «дрожит» — называется турбулентной конвекцией. Конвекция — передача тепла потоком жидкости или газа, а турбулентная — так как поток неоднородный, хаотический. А видим мы это благодаря явлению рефракции — преломлению света в атмосфере, величина которого зависит от плотности и температуры воздуха.

[2] Мессир — франц. messire, от древн.-франц. sire, господин, от лат. senior, старейший, почетнейший. Позже — обращение к именитому гражданину в средневековой Италии и Франции.

[3] «Пусть тебе приснится…» — автор слов — Леонид Фадеев, музыка — Игорь Крутой.

[4] «Марш Буденного» — музыка — Дмитрий Покрасс, слова — Анатолий Френкель.

Глава 14

— Мессир, вставайте! Мессир! — Жужжал у меня в ухе, словно надоедливый комар, чей-то знакомый голосок.

Но просыпаться страсть,