Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

материальных следов, если хотя бы учесть, что по поверхности земли прокатились неоднократно волны оледенения, снося на своем пути даже горы? Но, Игнатов верил, что время, ледники и потопы не могли стереть все следы доисторических цивилизаций полностью. Как исследователь, он надеялся, что должно остаться нечто удивительное, и что ему повезет это удивительное найти. И вот, совершенно неожиданно, нашелся удивительный артефакт. Наблюдая уникальные явления, связанные с ним, профессор пока даже не был уверен, имеет ли он земное происхождение, или же попал на планету из глубин космоса? А, может быть, артефакт прибыл из параллельного мира?

Получалось, что набор теорий пока не слишком богат. Но, с обретением древнего артефакта Игнатов получил отличный аргумент для выбора между разными вариантами. Если бы Игнатов опирался на общепринятые подходы академической науки к историческому развитию, то искать какие-то непонятные артефакты было просто бессмысленно. И только уверенность Игнатова в реальности контакта древних людей с еще гораздо более древней и гораздо более развитой палеоцивилизацией, или даже с ее оставшимися единичными очагами, вселяла в него веру, что такие свидетельства непременно должны быть найдены! И Игнатов интенсифицировал поиски.

Он искал очень долго, но безуспешно. Иногда просто отчаивался. В последний год бесплодных поисков он уже решил для себя, что, если никаких убедительных свидетельств палеоконтакта не обнаружится, то ему придется отступить, признав мнение о том, что все эти свидетельства о древних богах не более, чем выдумки примитивного сознания, обладающего иррациональной «мистичностью». Но Игнатова вела вперед надежда на то, что, если все-таки обнаружатся реальные следы контакта двух цивилизаций, то принятая в академических кругах версия объяснения антропоморфных богов утратит смысл, поскольку эти самые боги, отраженные и на тысячелетия запечатленные в «мистическом» восприятии предков, получат вполне логичное объяснение.

Игнатов хорошо знал, что следует учитывать тот факт, что результат исследований порой сильно зависит от субъективного мировосприятия самих исследователей. И если версия палеоконтакта древних людей с другой еще более древней и более развитой цивилизацией не берется академической наукой в расчет с самого начала, то и искать никто из «серьезных ученых» ничего по этому вопросу не просто не станет, а и запретит другим, высмеивая их подобные поиски. Поэтому Игнатов и постарался абстрагироваться от академической науки, приняв для самого себя версию палеоконтакта вполне допустимой.

Кроме того, доктор технических наук Игнатов прекрасно знал, что, в отличие от него, академические археологи и историки, обычно, имеют сугубо гуманитарное образование. Между тем, в вопросах оценки возможностей той или иной цивилизации, важно понять именно те характеристики, которые относятся не к гуманитарным, а к сугубо техническим показателям той или иной древней технологии. А взгляд гуманитария часто проходит мимо того, что является весьма важным для технаря. Тщательно проанализировав имеющиеся труды по альтернативной археологии, Игнатов пришел к выводу, что большинство исследователей грешит небрежным отношением к фактам и не брезгует их подгонкой под собственные теории ради сенсационности своих «открытий», ради денег и популярности.

Вот и остался для Игнатова единственный путь к истине — проверять все лично. Руководствуясь этим принципом, несколько лет назад Игнатов на свои деньги создал небольшую группу единомышленников и профинансировал целую серию экспедиций в Мексику, Перу, Египет, Эфиопию, Израиль, Сирию, Ливан, Иран, Грецию, Турцию, Индию, Непал и в некоторые другие страны с целью поиска различных археологических аномалий. Но, в тех местах ничего нового и существенного, что уже не было бы отмечено, описано и рассмотрено в опубликованных научных работах другими исследователями, обнаружить не удалось. И лишь после неудачных поисков в иных местах, Игнатов сосредоточил усилия на Карелии. Причем, если известные всем места расположения древнейших памятников человечества в «раскрученных» туристических точках власти этих стран уже обследовали настолько, что давно выбрали оттуда все ценное, засекретив самые ценнейшие артефакты, то Карелия выглядела почти нетронутой. Потому Игнатов и решил сделать ее перспективной территорией для собственного научного поиска. И он не ошибся. Найденный артефакт превзошел все самые смелые надежды профессора.

* * *

Огорошил, конечно, майор Синельников партизанского командира. Но, сказать Васильеву правду о будущем страны необходимость назрела, потому что уже была проведена кое-какая предварительная работа. Утром этого дня к майору обратились двое контрактников с просьбой отправить их добровольцами на Великую Отечественную войну. И, если бы не рассказал об обстановке в будущем Васильеву сам Синельников, то могли рассказать эти парни, просьбу которых начальник полигона приказал удовлетворить. То были сержант Роман Ануфриев и ефрейтор Леонид Зимин. Едва они услышали, что начальство ищет двоих добровольцев для операции повышенного риска, то тут же вызвались участвовать. И пришлось майору говорить с ними, объясняя, что риск очень велик на самом деле.

Мотивация обоих парней оказалась очень простой. На полигоне им служилось невероятно скучно, а вот новый мир временного сдвига, в котором они уже успели побывать, внезапно сильно заинтересовал обоих, тем более, что где-то там идет война с немцами, на которой погибли предки. Правда, никакого боевого опыта у этих ребят не имелось. Вот только никто, кроме них, в добровольцы пока почему-то не рвался. Впрочем, боевого опыта и у других не было. И выбора у Синельникова не оставалось, пришлось докладывать Сомову, что нашлись двое добровольцев. А Сомов решение майора утвердил. Он же слово дал Васильеву, что организует пока хоть пару человек в подкрепление партизанам. Так и получилось.

Получив согласие от своего командира, майор оформил официальные бумаги, как положено, но оставил кое-какие графы в документе пустыми, нигде не указав ни причин опасности, ни истинных последствий взрыва в лаборатории. Зато теперь, если бойцы погибнут, либо просто затеряются где-нибудь по другую сторону за аркой в скале, всегда можно будет, на основании этой бумаги, бойцов списать в небоевые потери, как погибших в результате несчастного случая. Что, впрочем, Ануфриеву и Зимину Синельников честно объяснил, прежде, чем они сделали свой осознанный выбор, подтвердив своими подписями, что добровольно отправляются в опасную зону, возникшую после взрыва в лаборатории под скалой.

— Раз уж вы, бойцы, драйва и экстрима захотели, то тогда и не обижайтесь, если что-нибудь пойдет не так, — предупредил Михаил.

— Так, мы же не просто сдуру добровольцами идем. И даже не из-за обещанной премии, товарищ майор. У меня прадед на Невском Пятачке погиб в сорок втором. А у Лени здесь в Карелии несколько мужиков из семьи головы сложили в тех боях. К тому же, уже побывали мы снаружи. С охотниками по лесу шарили и в зверюгу саблезубого стреляли. Еще и немцев потом конвоировали на допрос вместе с